Книга Машина песен. Внутри фабрики хитов - Джон Сибрук

– Люк, я очень устал.

– Приезжай в студию, здесь все тебя ждут.

– Но я без сил!

– Я хочу показать тебе свою новую гитару.

Я поехал туда, он показал мне свою гитару, а потом сказал: “Ну что, давай напишем бит”. А я ему: “Слушай, я чертовски вымотан”.

Тем вечером мы написали два бита, один из них стал California Gurls, а другой – Teenage Dream. Парень просто сумасшедший – в лучшем смысле этого слова».

Доктор Люк держит в студии порядка дюжины побитых жизнью электрических и акустических гитар и часто на них играет. На многих записях, что он спродюсировал, можно услышать риффы и соло в его исполнении. Нередко источником вдохновения ему служит музыка 80-х, когда для производства песен стали использовать электронные машины. «Взять Tears for Fears – у них отличные мелодии, при этом они не повторяют части безо всяких изменений, – говорит он и добавляет: – 80-е мне не нравятся только тем, что слишком долго приходится ждать припева».

С разными командами Доктор Люк производит до двадцати песен в год. Они появляются постепенно, иногда в течение нескольких месяцев и спустя сотни написанных треков, по мере того как он с соавторами играется с идеями, откладывает недоделанные проекты, чтобы переключиться на более срочные, и потом снова к ним возвращается. Тем летом у него скопилось семь или восемь треков разной степени готовности. «Я сотрудничаю с рэпером Juicy J. Недавно у него вышел альбом – главная урбан-запись прошлого года. Нам с ним нужно закончить две песни. Нет, три. Плюс Джастин Тимберлейк сейчас пишет трек с участием Juicy J. Порой мне просто не хочется смотреть на список дел – только нервы себе мотать».

В работе с артистами нет постоянства, поэтому Доктор Люк редко составляет свое расписание дальше, чем на день вперед. «У них все время меняются планы, – рассказывает он, стараясь сдержать раздражение. – Певица заболела. Или ее пригласили выступить на корпоративе в Саудовской Аравии за миллион долларов на той неделе, когда у нас запланирована сессия. Случиться может миллиард вещей, – от досады он начинает повышать голос. – Она рассталась с парнем. Она познакомилась с парнем и полетела с ним на Гавайи. Так что строить планы бесполезно».

Доктор Люк любит оттягивать завершение проекта до последнего: «А вдруг я услышу на выходных что-то, что мне понравится?» Тем не менее у руководителей лейблов график выхода записей расписан на месяцы вперед. Неизбежно начинается телефонная истерия. На первом этаже дома на пляже воздух сотрясают трели, мелодии и рингтоны – приходят электронные письма, сообщения, поступают звонки из лейблов компании Sony и от их артистов, жаждущих заполучить лекарство от доктора. Но Доктор Люк, как сама поп-музыка, живет в режиме «здесь и сейчас». «Мне плохо удается распределять свое время, – рассказывает он. – Бывают жесткие дедлайны – их я научился опознавать. По количеству звонков и тону голоса на другом конце провода можно понять, что сроки уже в самом деле поджимают». Это смутное чувство осознанной спешки пронизывает его песни.

В студии Доктор Люк отнюдь не только пишет песни. Он постоянно следит за продажами, радио и социальными сетями. Он изучает сайт Mediabase – авторитетную в индустрии платформу для отслеживания ротации треков на радио. Он прочесывает непрестанно растущее количество чартов на предмет популярности той или иной песни, анализируя различные загадки, например, каким образом песня, отстающая в традиционных показателях (продажах и ротации), может все равно оказаться на первом месте «Горячей сотни» по одним только количествам прослушиваний на YouTube и Spotify (Billboard теперь учитывает и их). «Я немножко помешан на цифрах», – признается он.

На тот момент его больше всего беспокоил грядущий альбом Кэти Перри, Prism. Бóльшую часть песен они написали прошлой весной в Санта-Барбаре, где живет Перри. «Люк с Максом приехали в Санта-Барбару, – вспоминает она, – и мы славно проводили время, гуляли у океана и ужинали вместе. В лесах Монтесито есть классная студия – The Secret Garden, нам нравится там работать. Мы ездили туда, слушали музыку, зависали на YouTube и пили вина Шабли. Люк с его протеже Cirkut приготовили для меня маленькие порции музыки – не очень большие, только чтобы я успела слегка распробовать, – и если мне это нравилось, они подавали мне целое блюдо».

Наконец позвонил менеджер Перри, и Люк взял трубку мобильного.

«О, привет! – он безуспешно пытался скрыть волнение. – Как дела? Рассказывай».

Они обсудили идею пригласить рэпера Дрейка, легкомысленную суперзвезду из Канады, для записи читки в бридже одного из следующих синглов Перри. Они не знали, согласится ли он, но сошлись на том, что трек должен быть готов на случай, если Дрейк таки приедет, и тогда бы он мог сразу послушать его и записать партию.

Повесив трубку, Доктор Люк дал Cirkut указания по подготовке трека. Затем он сказал: «Хочу убедиться, что Кэти хочет именно этого», – и ушел в библиотеку, чтобы поговорить с ней лично, мягко закрыв за собой деревянную дверь.

* * *

В 1982 году девятилетний Лукаш Готвальд жил со своими богемными родителями на Манхэттене – матерью Лаурой, дизайнером интерьеров, и отцом Янушем Ежи Готвальдом, архитектором из польского города Ласк. У них был свой лофт на Западной 30-й улице на Манхэттене. Район кишел ночлежками и борделями, а в подъезде их дома ошивались наркоманы. Его родители слушали джаз, к которому Лукаш проникся презрением.

По субботам отец приводил его в юго-западный угол парка Вашингтон-сквер, где стояли каменные шахматные столы, и мальчик состязался со взрослыми противниками в блицтурнирах. Такой темп игры, когда партия длится меньше трех минут, соответствовал его беспокойному нраву. (Не случайно в будущем он будет стремиться выжать максимум из трехминутной песни, словно опять участвует в блице.) Стандартная ставка составляла пять долларов, и он часто выигрывал.

В тот год в городе всюду звучала песня The Message рэп-группы Grandmaster Flash and the Furious Five. Его приводил в восторг ее фанковый ритм и набор странных электронных звуков, которые производил утопленный в реверберации синтезатор. Лукаш начал играть на барабанах, но родители не позволили ему держать дома установку, поэтому он переключился на гитару своей старшей сестры. Вскоре он уже занимался по шесть часов в день. Аллан Григг, который познакомился с Готвальдом в Нью-Йорке и теперь работает продюсером и композитором в Prescription Songs под псевдонимом Kool Kojak, рассказывает: «Играл ли Люк в шахматы или осваивал гитару, он делал это с нечеловеческой сосредоточенностью».

В четырнадцать лет Готвальд побывал в летнем лагере в рамках программы National Guitar Summer Workshop в частной школе в Коннектикуте. Джаррет Майер, его товарищ по лагерю, вспоминает: «Все говорили: обязательно познакомьтесь с этим пареньком, Люком. Он потрясно владеет шредом». Особенно Джаррета впечатлило, что на показательном концерте в конце смены Готвальд хотел сыграть попурри из песен рэп-группы Run-D.M.C. У парня был явно нестандартный подход.