Книга Вся власть советам! - Александр Михайловский

Я опустил голову. Господин Верещагин и его товарищи тут были абсолютно правы. Господа, подобные Гучкову, Милюкову и Керенскому, могли вылезти на поверхность во время куда более тяжких испытаний середины века. И кроме этого, если они и в самом деле не выбирали ни времени, ни места, то это, наверное, Божья воля. Господи, дай мне знак — как поступить, и я пройду по указанной Тобой дороге до конца.

Взгляд мой упал на записку экс-императора. Если уж Николай Александрович понял их и принял, то кто я такой, чтобы вести себя иначе? Я собрался с духом. Что ж, как говорится в Святом Писании: «Отче мой! если не может чаша сия миновать меня, чтобы мне не пить ее, да будет воля Твоя».

Я посмотрел на своего собеседника.

— Владимир Анатольевич, я согласен служить России под началом господина Сталина. Скажите, что я должен буду делать?

— Вы должны вступить в должность командующего объединенными силами на Дальнем Востоке и в Маньчжурии, и в случае опасности быть готовым отразить возможное нападение на территорию России со стороны Японской и Британской империй, а также Североамериканских Соединенных Штатов. Способности и воля для этого у вас есть. К тому же с нашей стороны вам будет оказано всяческое содействие и силовая поддержка.

2 декабря (20 ноября) 1917 года, утро.

Житомир. Расположение 1-й гуситской дивизии Чехословацкого корпуса.

Полковник Бережной Вячеслав Николаевич.

Вдруг вспомнился мне почему-то киношный товарищ Сухов и его знаменитое: «И бросала меня Гражданская война…» Вот и нас с товарищами эта самая, к счастью, еще не начавшаяся война гоняет взад и вперед по территориям бывшей Российской империи. Пока мы осваиваем бескрайние просторы юга России, ну а дальше будет видно.

Закончив свои дела в Виннице и проводив в добрый путь отправляющуюся в Киев эскадру воздушных кораблей, наш сводный отряд Красной гвардии снова погрузился в вагоны и, в ночь с первого на второе декабря по новому стилю, проследовал в Житомир. Именно там сейчас дислоцируется Первая гуситская дивизия Чехословацкого корпуса, отведенная с фронта на пополнение и отдых после сентябрьских боев.

Вторая дивизия чехов только начала свое формирование. Располагалась она в пригороде Киева в Дарницких лагерях, и с ней у нас как раз особых хлопот не было. Пока мы в Виннице занимались Скоропадским и его ряжеными гайдамаками, Фрунзе с механизированным батальоном навестил чешских коллег. Увидев наши бронепоезда, бэтээры и бээмпэшки, чехи быстро поняли, что к чему, и, не доводя дело до греха, объявили о своем полном нейтралитете. Дескать, вы, русские, разбирайтесь между собой, а нас в это дело не вмешивайте. Памятуя о подлой натуре братьев-славян, пришлось настоять на полном разоружении этого вооруженного формирования.

Через людей генерала Потапова, внедренных в эту дивизию, мы знали, что среди чехов и словаков нет единства. Часть солдат рвалась на фронт, чтобы с оружием в руках бить немцев и ненавистных мадьяр и в конечном итоге завоевать свободу для своего народа, создав Чешское государство, о котором так красиво рассказывали приезжавшие к ним этим летом премьер Керенский и профессор Масарик. Для таких заключение Рижского мира стало катастрофой. Получалось, что все их усилия и жертвы были напрасны… А пришедшие к власти большевики не хотят портить отношения с немцами из-за каких-то там чехов и словаков.

Другие же, которых в дивизии было немало, полагали, что русские сами решат — что им делать дальше. В конце концов, кто-то же в этой войне победит. И когда противники окончательно выдохнутся, то сорок тысяч хорошо вооруженных и обученных солдат могут стать той гирькой, которая, будучи брошенной на чашу весов истории, заставит победителей выкроить из территории побежденного противника уютненькое и тихое государство для них. А война — так на ней и убивают. Зачем лезть под пули, когда можно тихо и спокойно отсидеться в тылу!

Разоружение второй дивизии прошло на раз-два. Сперва наши бойцы блокировали Дарницкие казармы и запретили чехам выход в город. Увидев наши броневики и пулеметы, нацеленные на вход и выход из расположения дивизии, а главное, узнав, как мы быстро и решительно покончили с цирком-шапито, именуемым Центральной Радой, чехи сделали надлежащие выводы и сидели в своих казармах тихо, словно мышь под веником. Потом командованию чешской дивизии был предъявлен ультиматум. Им предложили сдать оружие. В случае отказа мы пообещали применить силу. Зная уже о решительности наших парней, чехи молча приняли наше предложение. После Мурманского сражения и враждебной в отношении Советской России позиции Британии и Франции, наличие на нашей территории вооруженных частей, подчиняющихся командованию одной из стран Антанты, было бы для нас непростительной ошибкой, будь эти части хоть трижды нейтральны.

Для лояльных советской власти солдат чехословацкого корпуса был приготовлен пряник — мы объявили, что все желающие, после небольшой проверки, могут вступить в ряды Красной гвардии. Поскольку империя Габсбургов вот-вот развалится, бороться за счастье трудового народа, в том числе чешского и словацкого, будет лучше рука об руку с русскими братьями. И хотя формально дивизия и не была распущена, а лишь разоружена, тонкий ручеек дезертиров вскоре грозил превратиться в бурный поток. Кто-то из солдат шел к нам, другие расползались по окрестным селам и хуторам, пристраиваясь под бочок к украинским вдовушкам и бобылкам. Господа офицеры же стремились в частном порядке как можно быстрее покинуть негостеприимную Россию, благо путь по Балтике, через Финляндию и Швецию, снова был открыт.

А вот с Первой гуситской дивизией, которая дислоцировалась в Житомире, нам еще предстояло разбираться. Не факт, что ее нейтрализация и разоружение пройдут так же быстро и гладко, как это произошло в Киеве. К тому же в Житомире находился и командир Чехословацкого корпуса, генерал-майор Владимир Николаевич Шокоров. Как значилось в аналитической записке, которую подготовил мне наш неугомонный Александр Васильевич Тамбовцев, сей генерал был личностью склизкой, вельми склонной к интригам и авантюрам. Он, при желании, мог наломать немало дров. Чтобы этого не случилось, было решено направить в Житомир сводный конно-механизированный отряд под командованием генерал-лейтенанта Михаила Романова. Кавалерию мы отправили туда еще вчера: дорога от Киева до Житомира была в хорошем состоянии, а расстояние между этими городами для конников было пустяковое — всего-то сто сорок верст.

Следом за кавалеристами сегодня с утра пораньше выехал в Житомир и нарком Фрунзе на бронепоезде «Красный балтиец». Одновременно с ним тронулись в путь из Винницы и мы, рассчитывая быть в Житомире ближе к полудню.

Таким образом, экспедицию по окончательной нейтрализации чешской угрозы возглавляла весьма представительная компания: нарком Фрунзе, бывший великий князь и генерал-лейтенант Михаил Романов, генерал-лейтенант Деникин и я.

Присутствие Фрунзе в Житомире было крайне необходимо, поскольку данная акция имела не только военное, но и политическое значение. Фактически, если вспомнить о французском подчинении чехословацкого корпуса, речь шла о принуждении к разоружению иностранной воинской части. И какой-то полковник, или даже генерал, будь он хоть трижды крутой, от имени государства что-либо говорить и обещать не мог. Если бы чехи, как это было год назад, находились под русским командованием, вот тогда все это можно было бы проделать в рабочем порядке.