Книга Прокурорская крыша - Николай Старинщиков

В бинокль почти ничего не видно. Вспышки фонарей. Людские фигурки. Только бы сын выкарабкался у Сергеича. И только бы это у него было в последний раз.

Сергеич с фонарем поднялся на чердак и, ухватив рукой винтовку, стал пятиться назад, не распрямляясь. Узко в помещении. Доски ощетинились гвоздями.

Лушников сунул ладонь под ворот рубахи – почему-то саднило загривок, и провел по мокрому телу. Вынул ладонь – вся в крови тоже. Значит, на гвоздь наткнулся. Некогда замечать было.

С биноклем на ремешке и винтовкой в руках спустился на первый этаж, вышел на улицу. Затворил дверь на замок и пошел вкруговую к храму. Все равно ему не откажут. И в лоб не стукнут. У него все-таки сын сегодня пострадал – должны понимать. Цезарь прыгал рядом, поскуливая, и словно бы тоже торопил.

Обошел сады с северной стороны и вышел на проселочную дорогу. Справа лес и река. Слева сады. Вдалеке колокольня маячит. Гаевой так торопился, что даже не спросил про винтовку. И другие никто не спросили. Выбило у всех из памяти.

Лушников подошел к пустынному перекрестку. Остановился. Потом сошел с дороги и сел у обочины в траву. От бугра тянуло холодом, и он снова встал. Не сезон валяться пока что. Приблизил винтовку к глазам: так и не поставил оружие на предохранитель. А ведь военным был человеком когда-то.

Глубоко вздохнул и пошел в сторону реки. Сошел с дороги на тропку и вскоре, виляя меж деревьев, вновь оказался на опушке. Метрах в ста от строения. Приземистая сосна все так же стоит впереди, раскинув темные сучья.

Сергеич подошел к дереву и положил в развилку ствол оружия. Словно бы специально для стрельбы приспособлено место. Прильнул к окуляру. Видно как на ладони, хотя и темно. Народ застыл вокруг. Машины стоят по углам. Лица белеют в кустарниках. Однако внутрь входить никто не торопится. Нарваться можно либо на пулю, либо на растяжку.

Стены. Деревцо на стене. Над самым входом. Дверей с боку не видно. Возможно, они изнутри прикрыты и даже заперты. Зато видно все здание. С углами и выступами.

С углами и выступами. Сергеич внимательно присмотрелся. Казаться в последнее время стало. Рябь в глазах после проклятых лекарств. И с этим поделать нельзя ничего. Физические законы. Рождаются дети. Крутится земля.

Ни хрена ему не показалось. Повел прицелов влево и тут увидел на уровне карниза неясный силуэт. Кто-то двигался к углу от купольного перекрытия. Лежа и очень медленно. В черной одежде и шапочке, закрывающей лицо. Голова поднялась, и Сергеич понял, что это маска. С узкой щелью для обоих глаз. Та самая, которая недавно смотрела в его сторону с колокольни.

У Лушникова взмокла спина. Улита ползла в правильном направлении – здесь образовывался угол, так что со стороны входа, если смотреть вдоль стены, ничего не видно.

Церковь – своеобразное сооружение, со множеством внешних углов и перепадов поверхностей, так что этот, что прилип к карнизу, рассчитал верно. Только до этих вот не доходит пока что. Собрались кучами и токуют, словно бы глухари.

– Очнитесь, мужики, – зашептал Сергеич. – Что вы делаете!..

Поздно взывать к совести. От карниза торопливой змеей юркнула книзу веревка. Туда, где сплошные заросли бузины и мелкого сосняка. Где годами некошеная трава.

Набрать бы номер Гаевого, узнать бы – может, послал кого наверх, и это его человек ползает наверху. Но Улита уже прилипла к веревке. На руках толстые рукавицы. Секунда – и она скользнет книзу. Еще секунда – ищи ветра в поле. Поздно звонить и вести разговоры. Да и с какой стати полиция станет ползать по крышам с прорезями для глаз.

Улита медленно разворачивается ногами к краю. Фигура гибкая. Стоит на четвереньках. Наверняка боится, что железо вот-вот хрустнет под тяжестью. Но, видать, не хрустит, раз эти не шевелятся. И, выходит, промазал Александр Сергеевич, когда стрелял с чердака.

Короткая винтовка предусмотрительно заброшена за спину. Чтобы не мешала при спуске. Черный глушитель, словно полено, маячит у головы. Не ошибся, Сергеич.

Лушников уже почти не дышал, когда палец нажал на крючок. Но выстрела не последовало. Старый перец! С предохранителя снять забыл! Убрал предохранитель и снова нажал. В плечо сильно ударило. Улита дернулась, как на раскаленной сковороде, потянула с себя винтовку и опрокинулась на крышу спиной.

Сергеич терял время, однако не торопился. Сделал поправку и стал долбить по крыше. Пока не прекратилось шевеление на карнизе. Улита обмякла. Ноги в ботинках сорвались с покатого края и свисли. Винтовка скользнула книзу, зацепившись ремнем на водосточном желобе. Игра окончена.

У церкви внизу все валялись в зарослях. Гремят затворы. Ревет рация. Самое время звонить. Сергеич вынул мобильник.

– Алексей Иванович!.. Это Лушников беспокоит… Тело лежит на карнизе. Наблюдаю за ним. Нахожусь у опушки леса. Ориентир – низкорослая разлапистая сосна. Полагаю, нет необходимости ждать утра.

– Дверь изнутри заперта… – ответил Гаевой. – Поджидаем саперов.

– Понятно. Я ухожу с точки и скоро буду…

Еще раз взглянул в прицел на карниз. Метнул взгляд вдоль по крыше. Никого больше там не видно, кроме распростертого трупа. Только темные ржавые купола. Снял винтовку из развилки и пошел в обход. Лесом. Стараясь выйти в сторону паперти – к основному входу. Издали несколько раз просигналил фонарем. Приблизился. Подошел к Гаевому и протянул винтовку.

– Там, – махнул рукой. – Ноги свесил с карниза…

Начальник РОВД подозвал Драницу.

– Обойдите вокруг… Посмотрите там.

– А внутрь можно войти с другой стороны, – продолжил Сергеич. – С боковой. Помню, дверь там едва держалась…

Проговорил и двинулся первым. Некогда ему рассуждать.

Гаевой следом за ним. Подошли. Тронули кованную дверь – ходит на петлях. Махнули из темноты водителю. Подогнали машину и зацепили тросом внушительную ручку. «Уазик» на пониженной передаче натянул трос.

Внутри у косяка что-то отчетливо хрустнуло. Дверь отворилась. Порошин и Голещихин, в бронежилетах и с автоматами, шагнули внутрь, сразу же спрятавшись за косяками. Остальные стояли по углам, под решетчатыми окнами. Огонь мог внезапно скосить каждого.

Но пусто кругом в церкви.

Голещихин с Порошиным подошли к главному входу. Выдвинули кованный шпингалет и отворили обе створки дверей.

Еще пятеро сотрудников вошли внутрь, свернули с паперти в боковую дверь и стали подниматься по лестнице на чердак. Затем поднялись на колокольню. Пусто кругом.

Перелезли через подоконники и ступили на грохочущую кровлю, шагая по коньку, самой вершиной. Приблизились к центральному куполу и тут увидели внизу человека. Лежит, свесив ноги, странным образом прилипнув на самом краю.

Голещихин спустился книзу. Осмотрел в свете фонаря. Голова вроде цела, грудь тоже. На человеке темная одежда. Куртка, брюки и черная вязаная шапочка, закрывающая лицо. Продолговатая прорезь для глаз.