Книга Кодекс бесчестия. Неженский роман - Елена Котова

– Если сложится… А если нет?

– Костя, он отмороженный, но не дурак. А альянс – всегда дорога с двусторонним движением. У тебя есть альтернатива?

– Ты с ним уже встречался, я так понимаю. С таким убеждением говоришь.

– Мы с ним на приеме пересеклись. С тех пор он звонил мне дважды. Спрашивает, готов ли ты к разговору.

Коля говорил о финансовой корпорации «Развитие». Корпорация была в разы меньше Русмежбанка, но за ней, действительно, стоял серьезный административный ресурс, и у нее были большие и длинные деньги. Стас Беляков, президент, был наглый, но осторожный и, как сказал Коля, весьма разумный. Лет пятнадцать, не светясь, Беляков сколачивал финансовый портфель своей корпорации, и из чего он состоял – одному Аллаху было известно. «Развитие» выводило на размещение немало промышленных концернов, но всерьез заговорили о ней, когда она обеспечила размещение акций в Лондоне одной крупной и совершенно непрозрачной компании, собственников которой знали все, но всуе предпочитали не поминать.

Стас Беляков, ровесник Александрова, выглядел гораздо моложе своих лет. Приземистый черноволосый курносый пацан с серыми, ничего не выражающими глазами. С порога он заявил, что его главный интерес в том, чтобы компании, в которые «Развитие» вкладывается, обслуживались в одном банке. Лицензии у «Развития» нет, его корпорация занимается чистыми инвестициями. Делать с нуля доморощенный банк он не будет, готов войти в отстроенный бизнес с налаженными процессами и с кадрами. Добавил, что другого председателя правления, кроме Александрова, не видит.

Александров не оставлял попыток уговорить Белякова пойти на допэмиссию в размере двадцати пяти, ну, тридцати процентов капитала. Рисовал цифры, убеждая Белякова, что банку нужно ярда полтора, и через год на эти вложения Белякову обеспечены дивиденды. Беляков повторял, что банку нужно больше двух.

– Константин, полтора миллиарда могло бы хватить, если бы от вас не уходила клиентура. Но клиентский потенциал у банка сейчас нулевой. Свежих клиентов в банк может привести только новый партнер.

– Стас, вы же только что сказали, что придете с клиентами.

– Своих клиентов я могу привести только в свой банк, – Беляков улыбнулся одними губами.

– Так речь о вашем контроле или все же о банке?

– Речь о банке. Чтобы встать на ноги, вам нужно не полтора ярда, а где-то под три. Стоите вы сейчас не семь, как вам казалось полтора года назад, и не шесть с половиной, на которых вы сошлись с итальянцами, а максимум три с половиной. Наше предложение: за контроль мы вкладываем два ярда плюс приводим клиентов. Банк будет стоить шесть.

– Давайте поговорим после аудита этого года.

– Аудит будет к концу апреля, а эту сделку я должен закрыть в первом квартале. Думайте.

Александров думал… Лето позапрошлого года, они тусуют Скипу в «Пушкине», он все еще надеется спасти сделку. Сейчас его банк стоил бы десять миллиардов. Десять миллиардов! Всего год назад, тоже после Нового года, он начал спасать банк, уверенный, что все получится. Бюджет на тридцать процентов сократил, это же уму непостижимо! Четыре синдикации реструктурировали, объемы платежей по долгам снизили больше чем в два раза. И проблемку взыскали, и дивиденды из холдинга пошли. Год, целый год они с Колей бились! И Скляр изо всех сил помогал.

Он почувствовал, что соскучился по Скляру.

Лишь только он об этом подумал, Скляр тут же и прорезался – встретиться, мол, надо, дело есть.

– Ну, приезжай, – ответил Александров.

– Не могу, дел – не продохнуть. Давай ты ко мне. Завтра, скажем, в три, нормально? Или в семь, когда удобнее. Остальное время все расписано.

У Скляра к нему дело, но время все расписано. Забавно… Новая иерархия, другие отношения с людьми вползали в жизнь Александрова незаметно.

Платон принялся рассказывать, как холдинг прожил первый год. По его итогам дивиденды Русмежбанка будут миллионов пятьдесят.

– Почему настолько меньше, чем в прошлом году? – спросил Александров.

– Константин, – Скляр отложил палочки и промокнул губы салфеткой. – В прошлом году я помогал тебе затыкать дыры. Думаю, без денег холдинга ты сейчас бы не с ребятами из «Развития» вел переговоры, а с внешними управляющими.

Александров не подал виду, насколько слова Скляра его покоробили. Платон это понял, но ему было все равно. Константин ведь знает, что он человек жесткий. Платон же не стал хуже к нему относиться оттого, что банк просел. И не собирается разрывать с ним отношения. Они по-прежнему партнеры. Они еще много что вместе сделают. Но сейчас Платону надо было решить собственный вопрос, и церемониться он не считал нужным.

– Откладывать проект мелованной бумаги я больше не намерен. И прибыль всю на дивиденды пускать тоже больше не хочу, твой банк этими деньгами уже не поднять. Ты, безусловно, акционер в холдинге, и не в моих правилах пытаться протащить решения против твоей воли. Приемлемый объем дивидендов я тебе обозначил. Но остальную прибыль хочу реинвестировать. Ты – человек разумный, рассчитываю, что согласишься. Ты же знаешь, я из Америки почти не вылезаю. Веду переговоры с Meadwestvaco насчет мелованной бумаги.

– Сколько они дают денег?

– Нисколько! На первые три года они входят технологическим партнером. Их вклад – налаживание производственного процесса. В четвертом году они либо выходят, и тогда мы постфактум оплачиваем их услуги, либо оплачивают свои акции за полцены.

– Решил стать филантропом за наш счет?

– Константин, ты великий банкир, но есть вещи, которых ты просто не знаешь. Производство меловки – вещь тонкая: плотность, способ напыления, глянцевая, полуглянцевая, такие чернила, сякие чернила. С первого дня запуска бумагоделательной машины должен быть достаточный ассортимент, клиент не может покупать бумагу для страниц журнала у нас, а для обложек или рекламы – по-прежнему у финнов. А технология по каждому виду бумаги своя – значит, постоянная переналадка машины. Принципиально новое производство. Meadwestvaco этим процессом, дает кадры и обучает архангельских мужиков.

– И сколько ты им отдаешь?

– Как обычно, двадцать пять плюс одна. Кто на меньшее пойдет?

– А строиться на какие шиши тогда будешь, если они деньгами не вкладываются?

– Ты десерт будешь? Нет? Тогда что, чай? Кофе?

Официанты выкатили тележку с напитками, принесли зеленый чай в чайниках. Реплика Платона о том, что он угробил банк, разозлила Александрова. Вообще-то, все началось с кредитной линии Скляра и с его войны. Но это уже в прошлом.

– Ты не ответил, откуда деньги будешь брать на проект мелованной бумаги. Когда мы с тобой считали, получалось двести. Значит, все двести пятьдесят.

– Да, ровно четверть ярда… Как «куантро»?

– Нормальное. У тебя говенного «куантро» не бывает.

– Да… не бывает… Короче, – Платон вздохнул, – денег у нас с тобой нет.