Книга История леса. Взгляд из Германии - Хансйорг Кюстер

В англоязычном пространстве дистанция между людьми и лесом была гораздо больше, и эти дальние леса были, бесспорно, еще дикими, неосвоенными, хотя, вероятно, не вполне нетронутыми и уже знавшими человека. К ним относилась не только северная родина Санта-Клауса, были и другие «настоящие» первобытные леса, такие как муссонный тропический лес, в котором разворачивается действие «Книги Джунглей» Редьярда Киплинга, – индийские джунгли в то время тоже активно эксплуатировались англичанами. В Америке, где с высокой скоростью шло освоение земель, в которых до того жили только индейцы-полукочевники, были взяты под охрану последние участки неколонизированных лесных земель – Йосемит и Йеллоустон. Природа этих мест считалась нетронутой, а то обстоятельство, что их уже и прежде использовало и успело изменить коренное население, игнорировалось. Но леса Йосемита и Йеллоустона – не «первичные», а скорее «сохранившие доколониальный характер».

Последним «дикарям», индейцам Северной Америки, были выделены резервации. Примечательно, что европейская цивилизация окружала изгородью уже не себя, а наоборот, неосвоенную «дикую природу». Огораживали и национальные парки, и резервации.

В немецкоязычном пространстве шли иные процессы. Естественно, здесь также увлекались дальними неизведанными краями с их благородными дикарями, читали многочисленные и чрезвычайно популярные книги Карла Мая[133], который, правда, тех мест, о которых писал, сам никогда не видел. Но под «природой» стали пониматься теперь форсты, посаженные несколько десятилетий назад. Наказ, якобы дошедший к нам от Тацита через его «Германию», был исполнен, – шло восстановление безбрежных лесов Германии, родины Германна Херуска. Никто не замечал, что растут в них ели и другие виды, которых никогда прежде здесь не было, никто не обращал внимания на то, сколь стройными рядами тянутся к небу их прямые стволы. Не замечалось и то, что даже спустя несколько десятков лет после посадок леса на земле можно было разглядеть следы существовавших когда-то полей и рвов для мелиорации лугов, сельскохозяйственных террас на склонах, укреплений по краям полей, даже фундаменты крестьянских домов и руины церквей. Сомнений не было: лес – родина «неизведанности», синоним «природы». Лесные мифические существа из сказок и легенд отныне жили не только в прежней «глуши», но и в молодых лесопосадках. Многочисленные хижины, ранее служившие работникам лесной службы, превратились теперь в загадочные ведьминские домики.

Такие представления отчасти навеяны фантазиями добрых бабушек, убаюкивавших по вечерам, под стук прялки, своих внимательно слушающих внуков. Но как ни странно, на подобные мысли может навести и знакомство с научными публикациями. Во многих регионах, например, к юго-востоку от Мюнхена, есть деревни, почти полностью окруженные полями, находящимися в общественном пользовании. Вне этих полей сегодня растет еловый форст. Если отвлечься от реальности и посмотреть на карту, кажется, что эти деревни лежат в центре обширных островов, вырубленных в лесах в Средние века. Это, конечно, не так, ведь еловые леса вокруг деревень стали сажать только в XIX веке. В Новое время, а особенно в XIX веке, площади полей общего пользования вокруг деревень были сокращены, а земледелие на отдаленных площадях прекратилось, потому что благодаря минеральным удобрениям урожаи на оставшихся в пользовании полях превысили те, что ранее получали на более обширных площадях. Современный облик местности сформировался не благодаря вырубкам в лесных массивах и размещению в центре таких вырубок деревень и полей, а наоборот: сокращению площади полей и посадкам леса на освободившихся пространствах. Именно об этом, а не о вырубках обширных лесных массивов, свидетельствуют изображения на картах.

Подоплекой создания искусственных лесов были национальная идея, вскоре утратившая былую популярность, и экономические ожидания, не вполне оправдавшие себя в будущем. Но получилось так, что выросшие форсты сыграли совсем иную роль. Многие люди были глубоко убеждены (и это сохраняется по сей день!), что вместе с лесами прямо к порогу их дома приходит или уже пришла «сама природа».

Искусственные леса сделали ландшафт более разнообразным – в нем чередуются леса и опушки, поля, различные луга, пастбища. В такой мозаике увеличилась численность дичи, в первую очередь косули, условия для которой стали идеальными. Важно и то, что лес препятствует эрозии почв, положительно влияет на уровень грунтовых вод, очищает воздух. Но он вовсе не «сама природа», которую в нем так сильно хотели бы видеть немцы, это глубокое заблуждение, которое в Германии постоянно прослеживается в отношении к лесу, не исключая и день сегодняшний.

Деревья сажали не только в лесах, но и поблизости от населенных пунктов. В Нидерландах и Германии, в Италии и других странах Средиземноморья появлялись поначалу небольшие, а затем все более обширные посадки плодовых деревьев. Многие деревни в Центральной Европе буквально «утонули» во фруктовых садах. Столь привычная нам картина «традиционной» деревни довольно молода, большинство садовых насаждений родом из XIX или даже из XX века. Эти сады снабжали фруктами города, пока супермаркеты не затопила волна южных плодов из обширных тропических плантаций.

Человек, выросший в селении, окруженном со всех сторон деревьями и лесами, конечно, смотрит на мир не так, как тот, чей взгляд не ограничен стенами леса. Можно много рассуждать о том, почему в Германии XIX века люди, интересующиеся естествознанием, обратились к инвентаризации природы перед собственным порогом, о том, какую роль сыграли в этом окружающие их леса. Так или иначе, но натуралисты собирали тогда гербарии и коллекции, описывали минералы, растения и животных в окрестностях населенных пунктов. Обнаруженные виды (а в мозаичных ландшафтах XIX века их было множество!) они заносили в инвентарные списки. Эти списки для большинства регионов представляют собой старейшие документы, в которых более или менее точно зафиксировано видовое многообразие.

Разумеется, страны Западной и Центральной Европы развивались не в изоляции друг от друга – между ними шел постоянный культурный обмен. В 1840 году Альберт, герцог Саксен-Кобург-Готский, стал мужем королевы Великобритании Виктории. Вместе с ним на Британские острова пришла традиция украшения рождественской елки, королева Виктория впоследствии очень полюбила Christmas tree. Чуть ранее, в 1837 году наследник французского престола Фердинанд Филипп, герцог Орлеанский, женился на Елене-Луизе Мекленбург-Шверинской; для нее также украшалось рождественское дерево. Таким образом рождественские деревья прижились во Франции и Англии[134]. В результате торговли лесом с Англией в Германии, прежде всего в северных портовых городах, появилась мебель из красного и тикового дерева. Но одно различие сохранилось: искусственные лесопосадки шли только в Германии и соседних с нею странах, но не во Франции и не в Англии. И в одной лишь Германии леса не только выросли, но были восприняты как явление дикой природы и «заселены» мифическими лесными существами, от гномов и ведьм до рождественского деда.