Книга Взгляд со второго этажа - Евгений Щуров

– Не сержусь. Я начинаю привыкать к твоей забывчивости.

– Ну бывает у меня такое! – оправдывалась я. – Люблю тебя, мой золотой! Счастья тебе!

– Моё счастье – это ты! – он помолчал. – Ладно, проехали! Позвонишь завтра?

– Конечно! Целую! Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, любимая!

Уф! Кажется, обошлось! Настроение улучшилось. Я погасила свет и уснула.

Сегодня – культурная программа: кузины повели меня в картинную галерею. Я рассматривала картины, вспоминала живопись Дока и картину, которую ещё не видела – себя обнажённую.

Галерея мне понравилась. Хорошая живопись, тишина. Обедали с кузинами в ресторане, болтали обо всём и ни о чём. О нашем, женском, бабском. Потом поехали к одной из двоюродных сестёр. Папа с Люсей уже были там. Ужинали, беседовали. Пробовали папу накормить ухой. Он так возмущался, что пришлось напоить его местной самогонкой. Папа выпил и сказал, что его – лучше. Вообще пора бы ему остановиться, четвёртый день выпивает! Куда Люся смотрит? О чём я ей и сказала. И папе сказала, что хватит. Он посмеялся! «Когда я так отдыхал»? В отель вернулись вместе с папой и Люсей. Я поговорила с сыном, потом с Доком. Он весь в работе, но ежеминутно обо мне думает. Чего не скажешь обо мне. Ладно, пока, люблю, целую! Спокойной ночи!

С утра стояла такая солнечная и тихая погода, что я одна пошла гулять по городу. Прошлась по магазинам, пообедала в ресторанчике, где ко мне привязался франтовато одетый мужик с манерами плейбоя. Приятно, конечно, что на меня обращают внимание, но вот такие знакомства мне совсем не по духу! Когда я его послала подальше, он от удивления быстро убрался. Несовместимо: такой внешний вид и такие выражения. Меня эта сценка развеселила, я решила выпить бокал сухого вина. Позвонила одна из сестёр, что помоложе. Спросила, где я. Сижу в ресторанчике таком-то и пью вино. Сестра сказала, что сейчас подъедет, они с мужем поссорились. Оказалось, она разговаривала по телефону со своим любовником, а муж неожиданно пришёл домой на обед, что бывало крайне редко. И она не слышала, как он зашёл. Сестра оправдывалась, что говорила со своим другом, бывшим одноклассником, но тот не поверил, обозвал шлюхой и отвесил пощёчину. Мы с ней взяли коньяку и выпили ещё. Я подумала про себя, что надо быть осторожней с мужчинами-друзьями: мужчины-любовники этого не понимают. Кузина всё жалилась, что сейчас будет. Развод? Но её любовник сам женат и вряд ли попытается создать новую семью. Вот какие страсти среди моих родственников, а я боюсь рассказать о своем Доке. Алкоголь действовал, и мои мучения душевные притупились. Я с нежностью подумала о Доке. Успокаивала сестру. Уже вечером, когда ресторанчик стал заполняться посетителями, я почувствовала, что ножки мои держатся не очень твёрдо. Я рассчиталась, мы взяли такси. Отвезла сестру домой, сама поехала в отель. Зашёл папа, трезвый. Сказал, что на фабриках присутствие его пока не требуется, Максим со всем справляется. Но папе уже надоело ходить по родственникам, и что вылетаем обратно не в воскресенье, а в пятницу вечером. Надо поваляться дома. Хорошо, папа! Будет сделано, папа!

Алкоголь дал себя знать, и в восемь часов вечера я уснула. Бедный Док! Опять моя вечерняя телефонная нежность отвернулась от него!

Четверг решили провести, как последний день перед отъездом. Это означало прощальный вечерний поход по родственникам. Я пошла прогуляться, дав себе зарок не заходить в рестораны. Позвонила младшей кузине. Они с мужем помирились. Приехав вчера домой пьяненькой, она изобразила из себя непонятую мужем особу и горько плакала, ожидая близкого расставания. Ну муж и растаял. Женские слёзы – великое дело! Пусть и «крокодиловы», мужчины в этом не разбираются. Женские слёзы – обезоруживают. В четыре часа поехали по родственникам. Там рюмашка, там рюмашка, и к десяти папа захотел спать. Вернулись в отель, положили папу спать. Мы с Люсей вдруг пошли вместе в гостиничный ресторан. Пили коньяк, закусывали шоколадом и фруктами. Люся разоткровенничалась, две слезинки скатились из её блёклых глаз. Как она была несчастна до знакомства с Борисом Павловичем! Какую трудную жизнь прожила! В молодости даже проституцией немного занималась. Спросила меня про Дока. Я ей только сказала, что, кажется, люблю его.

Вернувшись в номер, позвонила Доку. Он не заметил, что я выпила немного. Я была с ним нежна и ласкова. Притворщица! Но только наполовину! Я правда его люблю, но мой поступок не давал мне покоя…

Вот и день вылета домой! Как я соскучилась по дому, по котам своим, по Доку! Не буду ему звонить, пусть будет для него приятный сюрприз, что я уже дома. Попросила папу не звонить своему управляющему, что мы сегодня возвращаемся, мол, пусть не расслабляется в делах. «Ох, лиса! Что-то задумала», – сказал он. Но согласился со мной. В порту я снова выпила свою таблетку от страха и проснулась, когда мы уже приземлились. Папин шофёр отвёз домой сначала меня, это по пути из аэропорта. Мы попрощались с папой и Люсей. Они уехали. Николай встречал на крыльце.

– С приездом, Ольга Борисовна!

– Здравствуй, Николай! Спать хочу очень сильно!

В холле меня встретили коты и Лена.

– С приездом, мадам! Как долетели?

– Спасибо, видишь – целы. Я спать пойду, перед вылетом таблетку приняла – от страха.

– Боитесь летать?

– Сейчас уже не так.

– Если кто звонить будет? – спросила Лена.

– Никто не будет, я же ещё официально не прилетела.

Николай занёс чемодан в мою комнату. Сил разбирать вещи не было. Я разделась, с трудом сходила в душ. Было-то всего девять часов.

Док опять остался без звонка и моей нежности. Жалко его! Он этого не заслуживает. Я провалилась в глубокий сон.

И всё равно утром настроение было противным. Я только проснулась и валялась в постели, поглаживая Марсика. Студик спал в кресле. На часах десять. Я ощущала душевную и физическую разбитость. Ну физическая – понятно после дороги, после транквилизаторов. Отчего разбитость душевная? Неужели совесть мучит? Потому, видимо, и к Доку не хочется бежать, хоть и не виделись почти две недели. По телефону ещё могу с ним разговаривать. А увидеть, обняться, поцеловать его, любить!.. Пока не могу! Нужно время! Но как ему объяснить, не открывая истинной причины? Не стану же я ему говорить, что не могу видеть, потому что переспала с другим мужчиной! Он не поймёт и бросит меня! Мужчины такие. Сами себе найдут тысячу оправданий в неверности, и мы, дуры, прощаем по несколько раз. Семён был из их породы. Может, Док не такой?

Я достала телефон и, сама не зная, почему, набрала Дока.

– Привет!

– Привет, любимая! – голос Дока оживился. – Ну как ты? Я очень рад, что ты позвонила!

– А я уже вернулась, – точно, я себя не контролировала, но сейчас врать не хотелось. – Хочешь, я приеду к тебе?

– Милая моя! Конечно, приезжай! – он помолчал. – Да какие могут быть вопросы? Я просто обалдел от радости! Прости! Хоть прямо сейчас приезжай в чём есть!