Книга Меч эльфов. Рыцарь из рода Других - Бернхард Хеннен

Олловейн не бывал там никогда. Он мог только предполагать, что имеет в виду Тученырь.

— То есть нам нужно чуть более получаса?

Орел сделал движение головой, которое можно было расценить как кивок. Если допустить ошибку, то в первой волне окажутся исключительно смертники. Пусть даже они сражаются бесконечно лучше людей, вокруг них, в замке, будет просто слишком много врагов.

— Златокрылая, ты возьмешь своих лучших шпионов, и пусть орел отнесет тебя назад в Долину Башен. Ищите Утреннероса и Солнцеокого. Ждите нас незадолго до рассвета на вершине, которая похожа на голову пса. Мы останемся здесь и будем ждать, в случае, если оба они решили лететь сами через море.

Солнцеокий вернется! Это точно!

Воронья находка

— Брат Оноре!

Оноре вскочил. Он видел сон о том, что, обвинив Мишель в ереси, отдал ее вопрошающему и присутствовал при разговоре. Брат с наслаждением смотрел, как она ломается под пытками и с каждым признанием становится все ближе к кончине на костре.

Оноре сел на кровати, протирая глаза. Брат Томазин, страж воронов, стоял в дверях его комнаты.

— Брат Оноре, идем со мной. Немедленно!

Грудь Оноре пронизала колющая боль. Проклятая рана, мучавшая его с тех пор, как Мишель выстрелила ему в грудь, прямо под сердце, не желала залечиваться. До тех пор, пока он своими глазами не увидел возможности Люка, он был убежден в том, что является самым одаренным целителем тайного братства. Но его силы не хватило на то, чтобы закрыть рану. Она была слишком велика. Брат Оноре оставался среди живых вопреки всем вероятностям, однако излечить себя полностью не мог. Дар обрек его на жизнь с болью. Жизнь калеки, такого же, как Друстан. Оба пережили раны, от которых другие бы умерли. И часто дар казался Оноре проклятием.

Еще не совсем проснувшись, брат пытался забыть и о боли, и о сне. Миг назад он надевал на Мишель сапоги правдивости и затягивал винты до тех пор, пока из-под ногтей на ногах не потекла кровь. Если у Томазина не окажется веских причин будить его, он пожалеет, что отнял этот сон!

— Чего ты хочешь? Опять неприятности с Древом Праха?

— Нет, брат. Ты должен увидеть это своими глазами. Это невероятно. Чернильнолапый кое-что принес… Не новость. Это ты должен увидеть сам, брат!

Оноре с недовольным видом спустил ноги с постели. Деревянный пол был холодным. Такой морозной осени в Валлонкуре не было давно. Может быть, этой зимой впервые за много лет снова выпадет снег.

Оноре нащупал палку, которая стояла у изголовья кровати. Он мерз, но не опускался до того, чтобы завести теплые домашние туфли. Если он будет разгуливать повсюду в истоптанных тапках, то будет чувствовать себя совсем стариком.

Томазин повел брата по убийственно крутой лестнице наверх, к гнезду, располагавшемуся под фронтоном конторы. В отверстиях, проделанных в стене для прилетающих воронов, свистел ветер. Когда братья вошли, послышалось раздраженное карканье. Воняло птичьим пометом, падалью и мокрыми перьями. Птицы сидели на шестах вплотную друг к другу.

На крючке у стены над грязным столом, стоящим напротив двери, висел фонарь. Здесь брат Томазин обычно нес свою одинокую стражу, здесь читал донесения, извлеченные из узких серебряных капсул, привязанных к вороньим лапам. На столе стояли перевернутая фаянсовая миска и маленький заляпанный ящик. Оноре знал, что в этом ящике Томазин хранит свои письменные принадлежности. Под миской он, наверное, спрятал от воронов свой поздний ужин.

— Итак? — Под фронтоном крыши было ужасно холодно.

Томазин провел руками по плечам — жест, ставший его постоянной привычкой, неважно, была ли одежда испачкана птицами или нет. Когда он встречал другого брата или заговаривал с ним, он всегда начинал сражаться с воображаемым или реально присутствующим птичьим пометом.

Оноре сжал зубы, чтобы они не стучали. Не следовало подниматься сюда босиком, подумал он, глядя на грязный пол в свете фонаря.

— Я не могу объяснить это словами. Это просто ужасно! — взволнованно выдавил из себя Томазин. — Подойди и посмотри сам. — Он поднял фаянсовую миску и показал что-то маленькое, окровавленное, спрятанное под ней.

Палец ребенка? Оноре подошел ближе.

Не веря своим глазам, он взял в руки то, что лежало на столе. Оно было мягким. И холодным.

— Теперь ты понимаешь, почему я не мог сказать, что у нас здесь, брат?

Оноре поднял глаза на Томазина, однако смотрел он в пустоту, пытаясь осознать, что это должно означать. Колени его задрожали. Он подтянул к себе стул и сел. Старая рана разболелась. Каждый удар сердца причинял боль.

— Брат Оноре? Все в порядке?

— Нет. — Рыцарь был почти не способен говорить. Ему было плохо. — Откуда это?

— Я же сказал, это принес Чернильнолапый — один из наших воронов.

— Когда?

Томазин беспомощно поднял руки, глянул на отвесную стену на востоке, будто силился разглядеть на небе песочные часы. Над черными хребтами уже виднелись первые проблески зари.

— Пожалуй, с полчаса назад.

Оноре рассматривал крошечную ногу, вспомнил бесконечные допросы Ахтапа. Кобольд рассказывал о народах Альвенмарка, обо всех этих противоестественных созданиях. Об эльфах, троллях и кобольдах. О существах, которые были наполовину людьми, наполовину зверями, как и лутин. О цветочных феях, доверенных лицах королевы. Они сопровождают ее в путешествиях.

Оноре судорожно сглотнул. Итак, она здесь. Тайно. Нога, лежавшая на его ладони, была меньше его мизинца. Под запекшейся кровью на бледной коже виднелся узор из переплетающихся линий.

«Нужно сохранять спокойствие». — Оноре заставил себя дышать ровнее.

— Что это значит? Что…

Рыцарь ордена поднял руку, заставляя Томазина замолчать. Оноре было ясно, что королева будет пытаться отомстить за неудавшееся покушение во время коронации Роксанны. А еще он понимал, что она знает, кто за этим стоит. Но то, что она придет сама, этого он не ожидал. Это было не в ее стиле. Заметила ли она, что одного из ее свиты не хватает?

— Мне написать письмо примарху? Он получит его вскоре после рассвета, если мы немедленно пошлем ворона.

Оноре потер пальцами подбородок. Конечно, по долгу службы он должен немедленно уведомить примарха. Может быть, на рассвете придут эльфы. И их целью наверняка будет Цитадель. Если там произойдет что-то из ряда вон выходящее, они, вероятно, отступят. Они наверняка устроят резню среди послушников. Леон наверняка будет сражаться в первых рядах. Как им удалось пробраться на остров незамеченными? Проклятая магия! Иначе это никак не объяснить… Сколько же их? Если Эмерелль с ними, то там, наверняка, целое войско.

— Брат Оноре! Письмо…

Тот раздраженно отмахнулся. Если с Леоном что-то случится, он, Оноре, возглавит командование Братством Святой Крови. Он станет примархом. Он уже обладает некоторым влиянием… Достаточным для того, чтобы обеспечить его выбор в качестве примарха. И тогда, наконец, Новое Рыцарство развернется в полную силу. Леон стал слишком нерешительным.