Книга Вы только не обижайтесь - Барбара Серанелла

– Откуда ты это знаешь? – спросила она, а потом перевела взгляд на лампу. – Понятно. Хорошо, давай возьмем ее с собой. Человеком больше, человеком меньше – какая разница? Вся операция с самого начала была похожа на цирк.

– Знаю, – отозвался он. – Я ведь тоже принимал участие в номере с дрессированными животными.

Клер густо покраснела. Это немного подняло ему настроение. Он не верил, что она умеет по собственному желанию вызывать краску на щеках.

– Это все была игра, Клер? Тебе забавно было меня обманывать?

– Самым трудным, – ответила она, улыбаясь почти кокетливо, – было выучить столько шахматных ходов.

Блэкстон с отвращением покачал головой. Она и сейчас играет. Конечно, все происшедшее между ними было для нее просто забавой, да еще идущей на пользу ее карьере. Телефон у кровати Клер зазвонил.

Она взяла трубку и коротко бросила:

– Донавон.

Клер слушала, невнятно хмыкая, но вдруг с ее лица сбежала краска.

– Их необходимо остановить! – сказала она. – Приложи все усилия!

– Что случилось? – спросил Блэкстон.

– У нас проблемы, – ответила она. – Наша группа поддержки получила преждевременный приказ. Они уже вне зоны связи и начали выдвижение к месту проведения операции.

Блэкстон вскочил.

– Там начнется бойня.

Клер лихорадочно сражалась с переносной коротковолновой рацией.

– Команда «Альфа», вы меня слышите?

Номер отеля наполнился треском помех Блэкстон схватил шляпу и бросился к двери. Оставалось только молиться о том, чтобы они успели туда вовремя.

– Ты привел нам бабу, кандидат? – спросил здоровенный толстяк-байкер с надписью «Председатель» на кармане.

– А то, – ответил парень, сопровождавший Манч.

– У тебя задница волосатая, кандидат? – взревел председатель.

– Со страшной силой! – откликнулся парень.

Манч осматривалась, пытаясь найти путь к отступлению. Она не знала, к чему ведут эти вопросы, но ей не хотелось присутствовать при их завершении.

– Покажи ей.

Кандидат спустил штаны и показал Манч голый зад. Она обвела взглядом море бесстрастных лиц вокруг нее, пытаясь найти хоть в ком-то искру сочувствия. Но все глаза, в которые ей удавалось заглянуть, отвечали ей холодными мертвыми взглядами. Она вспомнила статью, которую прочла в самолете, о том, что человек эволюционировал благодаря общению. Эта первобытная толпа уж конечно не собиралась с ней общаться. Судя по всему, ее ждут серьезные неприятности. Кандидат снова натянул штаны и подошел к ней. Он протянул ей горсть куаалюда.[3]

– Держи, – сказал он. – Будет легче, если ты их примешь.

Прежде чем ответить, она долго смотрела на пилюли, гадая, уж не так ли Бог решил ответить на ее молитвы.

Когда-то она обожала куаалюд.

Может, на другую помощь ей не стоит и надеяться. Если она примет протянутые ей таблетки, они лишат ее сознания и потом ей будет легче жить: она хотя бы помнить не будет о том, что эти байкеры собираются сотворить с ее телом. Фэбээровцы найдут ее во время облавы, но до этого остается еще несколько часов.

Она будто услышала голос Руби, произносивший: «Мы не принимаем наркотики ни при каких обстоятельствах».

– Я не принимаю наркотики, – сказала она, но так тихо, что слов никто не услышал.

– Кандидат! – загремел голос председателя. – Ты ей свою показал, так?

– Так, – прокатилось по толпе.

– А теперь скажи ей, чтобы она показала нам свою.

Кандидат протянул руки к ремню Манч и начал расстегивать пряжку.

«Всё в Твоих руках, – молилась она. – Я старалась как могла, но этого мне трезвой не вынести. Если это случится, я напьюсь».

И тут она увидела его. Джеймса. Их взгляды встретились в молчаливом узнавании.

– Подождите минутку, – вдруг сказал он. – Это должно быть добровольно. – И, обернувшись к ней, спросил: – Ты это делаешь добровольно?

Манч смешалась – мысли вихрем закружились в голове, – но быстро опомнилась. Он подсказал ей выход!

– Нет, – сказала она, застегивая пряжку и отталкивая кандидата. – Не добровольно. Определенно не добровольно. Нет.

Она шла быстро, сдерживаясь, чтобы не броситься бежать. Интуиция подсказала ей: если она побежит, если выкажет страх, то они набросятся на нее, словно стая голодных волков, и раздерут ее жизнь в клочья. Джеймс пошел с ней из комнаты, громко говоря на радость своим собратьям:

– Нам нужно серьезно поговорить, детка.

Им вслед несся смех. Джеймс наклонился к ней и прошептал на ухо:

– Что ты здесь делаешь?

– Где Эйша?

– Я ее завез.

Он оглянулся через плечо.

– Куда ты ее завез?

– К соседке Деб, той бабе, которая обычно присматривает за Буги.

– Как ты мог это сделать?

– Она…

– Я о Слизняке. Как ты мог так его подставить?

Джеймс посмотрел на нее без всякого выражения.

– Тебе стоит как можно скорее уехать отсюда.

Манч нашла Деб, которая по-прежнему сидела на диване в клинче со своим Чемпионом Отвратности, и рывком поставила ее на ноги.

– Пошли, – сказала она. – Мы уезжаем. Сейчас же. Давай мне ключи.

– Да куда торопиться? – капризничала Деб. – С тобой теперь стало совершенно не интересно.

Манч наполовину вытащила, наполовину вытолкала Деб к грузовичку.

– Мы отсюда сматываемся.

– Ладно, ладно, – угрюмо согласилась Деб. – С чего ты так разозлилась?

Манч посмотрела в глаза подруги и поняла, что та понятия не имеет о происшедшем.

– Забирайся в машину без разговоров.

Они поехали по проселку на предельной скорости, которую она сочла безопасной, – и даже чуть быстрее. Ей пришлось максимально сосредоточиться, чтобы не дать грузовичку съехать под откос. «Как люди могут так напиваться?» – гадала она.

– Куда мы едем? – спросила Деб.

– Я везу вас домой, а потом возвращаюсь в Лос-Анджелес.

– Я тебя люблю, парень, – заявила Деб. – Ты же моя сестра. Я за тебя умру. Ты это знаешь.

– Да ты хоть понимаешь, что говоришь? – спросила Манч. – Твоим словам верить нельзя, они ни черта не значат. Ты бросаешь меня ради первого же мужика, стоит ему повилять своим членом!