Книга Дополнительный прибывает на второй путь - Леонид Словин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лариса и Костя переглянулись.
— Полетика интересовался вашей поклажей? — уточнял Денисов. — Ее действительно мало?
Костя покачал головой:
— Меньше во всяком случае, чем у официанта, который разносит кефир…
Они засмеялись.
— …Чемодан, коробка. Мы все продумали. Я могу унести один. У Ларисы фотоаппарат, дорожная сумка.
Молодые были практичны.
— А у Полетики?
— Небольшой баул. Он поставил с нашими вещами.
Денисов полюбопытствовал:
— Что вез официант?
— Чемодан, два вещмешка. Мы видели, как он расплатился с носильщиком.
— Браво, Феликс! — воскликнул Антон.
Как и прошлой ночью, состав двигался прямым как стрела руслом высохшей реки. Окна были черны, только в верхушках стекол мелькала еле заметная полоска: тень вагона бежала рядом.
— Мне кажется, Полетика входил в доверие, — заговорил Антон, едва за молодыми закрылась дверь. — Цветы, поклажа…
— Не знаю, — сказал Денисов. — Да и с вещами тоже неясно.
«В хитросплетении обстоятельств, поступков… — думал Денисов. — В толпе отъезжавших потерпевший выбрал двоих. Что их отличало, кроме свадебного платья невесты? Смущение, беспокойство. У Кости — глубоко спрятанное, у Ларисы — на виду… — Денисов встал, разминая ноги. — Двое молодых на вокзале, без друзей и родителей…»
Впервые с начала расследования Денисову с очевидностью открылось, что Полетика-Голей не только жертва.
И еще, но об этом он думал и раньше:
«У подлецов удивительный нюх на сирот!»
Антон снова заговорил:
— «Виктория», неизвестный спутник Судебского и Дарби…
Денисов не слышал его.
«И Полетика-Голей, и Карунас, — иначе Денисов не называл с этой минуты неизвестного, подходившего к Судебскому и его собаке, — оба оказались неравнодушны к четвероногому, оказавшемуся в ту ночь на вокзале. Кроме того, оба были среди тех, кто окружал новобрачных на платформе…»
В девятом вагоне, где ехал Шпак, прошлая ночь была беспокойной, однако хлопоты и суета не выходили за границы обоих тамбуров. Таким образом, в начале улицы, так представлялись Денисову соединенные вместе коридоры дополнительного, ничто не внушало тревоги.
— …Постелей не хватало… — объяснила Денисову и Антону угловатая, в джинсовом костюмчике проводница Рита. — Бригадир два раза вставал… Уйдет, придет!..
— Все места были заняты? — спросил Денисов.
— Все, — Рита отбросила обгрызенную косичку-хвостик за спину.
— Ресторанщики едут с вами?
— С третьего по шестое место.
— И директор?
— Директор. И официант.
— Феликс разносил ночью продукты?
— Как челнок: туда-сюда… — Она поднялась к шкафчику. — Чаю хотите?
Антон за столиком стряхнул дрему.
— Это мысль!
В тамбуре хлопнула дверь, несколько человек прошли из ресторана в другой конец вагона.
— Началось хождение… — Рита вышла.
— Молодая, — сказал Антон.
Денисов не ответил. Рита была лет на шесть старше Антона, роль сорванца получалась у нее не хуже, чем у профессиональной актрисы.
«Травести называется…» — подумал Денисов.
Рита возвратилась со Шпаком, которого Денисов и Сабодаш видели в коридоре: свидетель читал Джерома. К. Джерома в карманном издании, быстро перелистывая страницы.
— Добрый вечер, — Шпак поставил на стол коробку с чаем. — Моя заварка получает признание.
Пока он возился со стаканами, Денисов продолжал расспрашивать проводницу:
— Посторонних не было?
— Ночью? Мужчина с собакой… Но он не вошел — увидел, что я в коридоре, и назад.
— Задолго до того, как подняли бригадира?
— Это насчет убийства? Нет вроде.
Антон тем временем говорил с бородатым о медресе или мечети. В лице бородатого Антон-историк встретил знатока.
— Строительство соборной мечети приписывали жене Тимура, — колдуя над чаем, говорил каганец, — прекрасной Биби-Ханым…
Антон поправил:
— Женою Тимура была Сараи Мульк-Ханым…
Чай получился слабее, чем утром, лился короткой тугой струей.
— …И не юная, а старуха княжеского рода. А за строительство мечети отвечали в действительности два визиря, Тимур казнил обоих!
«Ложные версии, — Денисов подумал, — те же легенды, хотя странно звучит: „Легенда по делу об убийстве гр. Голея Н. А. в поезде Москва Астрахань в ночь на 26 августа сего года“. С другой стороны, сказками называли достоверные сведения, отчеты…»
— Вы, юристы, как никто, привязаны к фактам, — огорченно подытожил Шпак.
Сабодаш предпочел не спорить.
— Не уснете, — Сабодаш показал на заварку.
Шпак улыбнулся.
— Теперь уже нет выбора, — он оглянулся на проводницу. — Из купе, по-моему, меня вытурили окончательно. — Когда Шпак улыбался, узловатые морщины на лице словно удваивались.
— Вытурили?
— Точнее, я сам ушел. Как вы считаете, Рита?
— А кто виноват? — Она поправила косичку. — Вчера вы предложили соседям свое место, сегодня они распорядятся без вас!
— Там, в купе, мать с сыном, — сказал Шпак. — Мальчик уже большой… Ютились на одной полке.
— Теперь не жалуйтесь! — Рита откровенно кокетничала.
— Вы всю прошлую ночь не спали? — спросил Денисов.
Шпак промакнул капли чая на бороде.
— Вас, наверное, интересует, кто проходил по вагону? — Он подумал. Со стороны вагона-ресторана только сотрудники: директор, посудомойка…
— В свои купе?
— Официант ходил по поезду.
— Феликс?
— Да, молодой, с брюшком.
В коридоре стукнула дверь. Еще группа пассажиров прошла из ресторана в конец состава.
— Официант несколько раз уходил из вагона? — спросил Денисов.
— Да.
— Подолгу отсутствовал?
— Минут по пятнадцать — двадцать…
— Вы не пытались вернуть свое место в купе?
— Рита усердна… — Шпак не хотел обидеть проводницу. — Она сказала: «Все равно не спите! Вот и подежурите за меня!» Заперла мое купе, пошла отдохнуть. Положение! Соседей будить неудобно, открыть — соответствующего ключа нет…
Рита смешно имитировала раскаяние:
— Простите, пожалуйста! Ну, хотите, в Астрахани я вас расцелую!