Книга Великие тайны океанов. Средиземное море. Полярные моря. Флибустьерское море - Жорж Блон

Но чтобы судно двинулось в путь, надо поднять давление. Кочегарки судов, ходивших на угле, всегда были мрачным местом, а сейчас на «Ламорисьере» это настоящий ад. В тусклом свете едва горящих лампочек полуобнаженные, залитые потом кочегары по колено в воде пытаются очистить колосники, шуруя длинными и тяжелыми железными ломами; скверный уголь превратился в липкую асфальтоподобную массу, которая мешает тяге.

Шестнадцать часов пятьдесят минут. Новое радиосообщение капитана Мийассо: «Двигаться не могу, потерял возможность маневра. Прошу срочной помощи для буксировки судна». Почти то же место, с которого давал SOS «Жюмьеж» накануне вечером в двадцать три двадцать.

Пытаясь развернуть «Ламорисьер» по волне, капитан Мийассо ставит плавучий якорь – громадный брезентовый мешок конической формы, удерживаемый в раскрытом состоянии стальным обручем и соединенный с судном снастью с разветвляющимися концами и тросом. Обычно плавучий якорь удерживает судно по ветру. Но «Ламорисьер» отяжелел от воды и накренился. Плавучий якорь почти не помогает.

В девятнадцать часов на «Ламорисьере» остается лишь один действующий котел. Команда продолжает работу. Горничные разносят по каютам куски хлеба. Каждому положен один ломоть. Так как нормальное время перехода истекло, на борту вводятся пайки. К счастью, многие пассажиры везут в багаже еду. В крайнем случае капитан может купить и раздавать ее. Вычерпывание воды продолжается, но люди вымотаны до предела, и ведра совершают свой путь все медленнее.

Двадцать часов. Гаснет свет. Давление упало еще ниже, и электроэнергии хватает только для мостика и радиопередатчика. Вычерпывание воды прекращается. Внезапная темнота в коридорах, каютах и салонах паники не вызывает: дело в том, что каждый третий пассажир на судне – военный, а гражданские лица слишком измотаны.

Опять шаги на палубе. Один из пассажиров с электрическим фонариком отправляется узнать, что происходит. Вскоре он возвращается:

– Команда переносит ящики с фруктами и овощами из левого трюма на верхнюю палубу, чтобы выровнять судно. Если оно примет горизонтальное положение, может быть, удастся разжечь котлы.

Трогательное невежество. Чтобы выровнять судно и создать противовес поднимающейся в трюме воде и увеличивающемуся от этого крену, нужно перенести сотни тонн ящиков с овощами. Грузы перемещают с борта на борт, чтобы хоть немного отсрочить гибель судна. «Ламорисьер» по-прежнему находится в положении смертельно раненного морского животного.

Двадцать три часа. Капитан Мийассо передает по радио: «Вода поднялась до уровня последнего действующего котла. Его пришлось остановить. Прошу немедленной помощи». Два пассажирских судна, «Гувернер-женераль-де-Гейдон» и «Гувернер-женераль-Шанзи», принимают сообщение и направляются на помощь «Ламорисьеру».

Миновала вторая ночь.

Одна из пассажирок, спасенных с «Ламорисьера», мадам Мэг Дюмон, в 1943 году опубликовала свои воспоминания под названием «Потерпевшая кораблекрушение». Я нашел там множество интересных деталей, подтверждающих мой личный опыт, с той только разницей, что на нашем судне в момент кораблекрушения не было ни женщин, ни детей. Мадам Дюмон не указала, сколько их было на «Ламорисьере», и я не нашел никаких сведений в архивных документах. Другие участники драмы говорили мне, что детей было много и бо́льшая часть их погибла. В этом нет ничего удивительного: нужна сила и невероятное самообладание, чтобы спастись во время кораблекрушения.

Утром 9 января сила ветра по-прежнему достигает девяти баллов, но дождь кончился, тучи рассеялись, и на синем небе засияло солнце. Зрелище, которое открывается с верхней палубы «Ламорисьера», и прекрасно и ужасно одновременно.

Судно накренилось на левый борт так, что спасательные шлюпки почти черпают воду при качке. С другого борта море видно с восьмиметровой и даже большей высоты, когда волны приподнимают корабль на гребне. По склонам водяных гор стекают пенистые струи, играющие в лучах солнца. Впереди, по правому борту, темнеют Балеарские острова.

В восемь часов утра капитан приказал пассажирам собраться на верхней палубе и быть готовыми к посадке в спасательные шлюпки, как только подойдут спешащие на помощь суда. Для многих путь на палубу мучителен. Жестоко измотанные морской болезнью, ослабевшие от вынужденного поста, пассажиры могут передвигаться лишь с помощью матросов и военных. На палубе собираются бледные, растерянно моргающие, полуослепшие люди: их глаза не видели дневного света уже шестьдесят часов, а с момента отключения электричества, то есть уже тринадцать часов, они находились в полной темноте.

Мужчин отправляют в бар первого класса, а женщин и детей – в салоны первого класса: их постараются эвакуировать первыми. Женщины и дети тут же валятся на пол, падая друг на друга. Дети кричат и плачут. Стюарды приносят из кают одеяла и укрывают ослабевших и иззябших детей и женщин, сбившихся в кучу.

Как это всегда бывает в минуты несчастья, несколько отважных сердец продолжают борьбу. Две медсестры французского Красного Креста (Жоржетт Рене и Одиль Орст) утешают и успокаивают детишек, которых им поручено сопровождать. Они начинают читать с ними молитвы.

В девять часов десять минут «Гейдон» посылает на «Ламорисьер» радиограмму: «Вас вижу», и почти тут же на горизонте, с севера, появляется высокий узкий силуэт корабля, идущего прямо на гибнущее судно. Его кочегары работают вовсю – из труб валит черный дым.

При виде его к пассажирам возвращается надежда.

Десять часов. «Гейдон» всего в четырехстах метрах. Пассажиры, вцепившиеся в поручни, чтобы выстоять под ветром, видят, как его качает на громадных волнах.

– Как же он поможет нам?

«Ламорисьер» продолжает тяжелеть от проникающей в корабль воды и становится все более беспомощным. Водяные валы обрушиваются на борт судна, и оно выпрямляется со все большим трудом. Чтобы не мешать маневру спасательного судна, капитан Мийассо дает приказ обрубить трос плавучего якоря.

Вначале капитан «Гейдона» пытается передать на борт «Ламорисьера» буксировочный трос. Он ставит два плавучих якоря, чтобы удержаться с наветренной стороны тонущего судна, и сбрасывает в море линь с поплавком на конце. Морякам «Ламорисьера» надо выловить его и прикрепить к нему трос.

Время идет, а поплавок не приближается. Ветром его относит в сторону. Нужен другой маневр.

В салоне «Ламорисьера» рыдают женщины. Одна из них, одетая в траур, без конца повторяет, что в трюме судна находится гроб с телом ее мужа, пилота, погибшего несколько дней назад.

– Женщины и дети – в шлюпки!

Этой команды ждут давно. «Гейдон» дает задний ход, чтобы оказаться с подветренной стороны. Тогда шлюпки отнесет к спасателю. По крайней мере, на это надеются. Уже около одиннадцати часов.

Спустить на воду спасательные шлюпки просто, если судно уходит под воду медленно, в тихую погоду, без крена (кроме того, может заесть тросы талей, с помощью которых шлюпки подвешены к шлюпбалкам), но все эти условия редко встречаются вместе. Редкий корабль тонет без крена, и потому половину спасательных лодок – на борту, задравшемся кверху, – использовать невозможно, а ведь предполагается, что они все идут в дело.