Книга Огненные письмена - Маркус Сэйки

Она продолжала смотреть новости, как загипнотизированная, не могла оторвать взгляд от Новых Сыновей, которые подходили все ближе. Море людей стало разделяться на два потока, обтекающих Теслу, охватывающих город, словно клещами. Натали смотрела и слушала бесконечную чушь, которую несла комментатор, и ждала стука в дверь.

Когда стук раздался, она вытащила наушник и подошла к окну. Они все еще жили в дипломатической квартире, где поселились три недели назад. Место было прелестное, но она скучала по дому, и теперь, отодвинув полупрозрачный занавес, почувствовала себя так, будто смотрит из окна отеля. Она никогда не видела такой суеты на улице внизу – электромобили и мини-пикапы двигались бампер к бамперу, между ними шныряли велосипеды, издерганные люди останавливались, чтобы посмотреть трансляцию новостей, проецируемых на стену дома, – тех самых новостей, что смотрела и она.

Внедорожник представлял собой старомодную махину на бензиновом двигателе, мощную и черную. Стекла были затонированы, но Натали разглядела на пассажирском сиденье женщину, смотревшую вверх на ее окно. Несколько мгновений они глядели друг на друга, потом Шеннон приветственно подняла руку, и Натали ответила ей тем же.

Стук повторился, она вернула занавеску на место и открыла дверь бывшему мужу. Такое выражение на его лице она уже видела прежде. Оно никогда не предвещало никаких улучшений. Натали все прочла в его глазах и позвала:

– Входи.

* * *

Тихо ступая, они обошли гостиную, слыша громкие звуки кинофильма. Натали видела, что Нику хочется зайти к детям, сесть между ними на диван, ухватить горсть попкорна, одной рукой обнять Кейт, другой – Тодда. Но они пошли на кухню, где она принялась готовить кофе. В ее действиях было что-то за гранью реальности – отмерить ложкой кофейных зерен, грубо размолоть, высыпать в кофейник, слушая одновременно Ника, который говорил ей то, о чем она уже догадалась. Это он убедил Эрика отключить Кольцо Воглера и тем самым спас жизни шести сотням детей, но остальному городу придется воевать. Он рассказал ей о том, как покончил с Джоном Смитом тремя выстрелами в сердце. Ее муж – бывший муж – убил четырнадцать человек, о которых она знала, и, вероятно, еще больше, о которых она не знала. Если такое либо привлекало, либо отталкивало большинство женщин, то Натали не позволяла этому влиять на их отношения. Она знала: каждое убийство стоит Нику немало душевных сил. Он платил такую цену, потому что считал, что создает лучший мир для своих детей.

– Я не смогу остаться, – сказал он, благодарно кивая, когда она подала ему кофе.

– Знаю.

– Новые Сыновья будут ждать темноты. У нас есть два-три часа, чтобы подготовиться. – Он сделал паузу. – Все то, против чего я боролся, происходит.

– Да.

– Эпштейн сейчас разговаривает с президентом. Может быть, теперь, когда Джон Смит мертв, ему удастся убедить Рамирес и она поможет.

– Если бы правительство хотело остановить Новых Сыновей Свободы, оно бы давно их остановило, – заметила она.

Он отхлебнул кофе и сказал:

– Под комплексом Эрика есть бункер. Ты с детьми будешь там в безопасности.

– Нет.

– Не сомневайся, – заверил он. – Он на глубине двенадцати метров. Двери из литой стали. Эрик построил его, чтобы…

– Я видела бюллетень.

Релиз появился на ее планшетнике несколько секунд спустя после того, как армия виджилантов пересекла Кольцо Воглера. Краткое послание от короля Новой Земли Обетованной известило подданных о том, что враг у ворот.

– «Дети младше четырнадцати лет укрываются в бункере. Остальным приготовиться к отражению атаки», – процитировала Натали.

Ник помолчал, глядя на нее с тем выражением, которое означало, что он пропускает часть диалога между ними, потому что прочел ее намерения. Ее это всегда сводило с ума. Но он ничего не мог с собой поделать, и она понимала и его, и его добрые намерения, но как же нелегко быть женой человека, который всегда знает (или думает, что знает), что у тебя на уме.

– Натали, – вздохнул он.

– Ник.

– Натали, не…

– Ник, не надо.

– Послушай меня. – Он поставил кружку. – Ты должна отвести детей в бункер и остаться там с ними.

– Я их туда отведу.

– Плохо. Эти люди – они не солдаты. Они толпа линчевателей. Они злы и уязвлены и не считают тех, кто живет здесь, людьми. Они способны на все.

– Я знаю.

– Я буду сражаться, используя все свои возможности. Но я не могу драться и одновременно переживать за тебя и детей.

– Я знаю.

– Поэтому ты останешься в бункере.

– Нет.

– Натали…

– Я тебя люблю, – сказала она. – Всегда любила – и когда мои родители противились нашему браку. Я тебя любила и когда ты начал убивать других анормальных для ДАР. Я любила тебя, когда ты работал под прикрытием – искал Джона Смита и оставил меня на полгода, а я каждую секунду опасалась, что кто-нибудь взорвет наш дом. Я любила тебя, когда ты умирал на моих руках. И я всегда буду тебя любить.

– Я тебя тоже люблю. Но…

– Но ты не единственный, кто готов умереть за наших детей. Или убивать за них.

Она видела, какое воздействие оказали ее слова и как трудно ему принять их – слова о готовности умереть, а в особенности – убивать. Она понимала. Ей тоже трудно было принять их.

Натали поймала его взгляд и сказала:

– Я отведу детей в бункер. А потом, как и все другие родители города, займу позицию в окне, возьму винтовку и буду сражаться.

Он открыл рот, но не произнес ни звука.

– Давай объясним детям, – сказала она, – что им не удастся досмотреть кино до конца.

Глава 31

– Мистер Оуэн, сэр?

Все еще шел снежок, мелкий, больше похожий на туман, а не на снег, и ветер гонял снежинки туда-сюда. Оуэн Лиги смотрел в окно своего кабинета в Кэмп-Дэвиде. Прежде здесь была гостевая комната со складным столиком на месте кровати и целой косой проводов, выходящих из него. Он с изумлением смотрел на такое количество проводов. В обычной жизни все имело беспроводную связь, то есть смыслы и послания передавались по воздуху. Здесь служба безопасности воспротивилась этому.

«Это может стать твоей эпитафией: „Служба безопасности воспротивилась этому“».

– Сэр, звонок, которого вы ожидали.

– Вы уверены? – спросил Лиги, глядя в окно.

– Да, сэр.

Он всю жизнь рисковал, а в последние часы риски следовали один за другим. После того как Лук Хаммонд не пожелал с ним разговаривать, Лиги позвонил своей начальнице штаба – она все еще находилась в Вашингтоне – и сказал ей, что ему надо.