Книга Страна снов - Роберт Л Андерсон

Деа поднималась по наружной лестнице, и дерево подавалось под ногой, как грязь, засасывая кроссовки и с хлюпаньем отпуская.

Наконец она на лестничной площадке. Окно закрыто, дверь заперта, оставленный рядом с лопатой мешок с мусором слегка запорошен снегом.

Отведя назад локоть, Деа резко ударила в стекло. Послышался грохот, похожий на выстрел (или это и был выстрел?), и мир дрогнул. Деа отшвырнуло прочь невидимой гигантской рукой.

На секунду вокруг стало темно. Деа чувствовала, как ее выталкивают, ощутила тяжелые очертания своего реального тела и услышала, как Коннор кричит: «Перестань, хватит!»

На долгую секунду она разделилась. Она была Деа, лежавшая на спине на заснеженном крыльце, – и она была Деа, хватавшая воздух ртом в объятиях Коннора, и тело было каменно-тяжелым, бесполезным, опустевшим.

Она была нигде – и одновременно и там и здесь.

Дерево. Снег. Холод. Она вытянулась и снова пробралась в воспоминание Коннора, покинув свое тело.

Она встала, дрожа, держась за перила крыльца. От удара стекло покрылось паутиной трещин, но осталось на месте. Деа меняла события, разрушала воспоминание, и оно защищалось. Коннор защищался.

Деа схватила лопату и начала бить рукояткой в стекло. Удары отдавались в теле тошнотворной вибрацией, от которой заныли зубы. Наконец стекло с легким звоном вылетело внутрь. Деа затаила дыхание, ожидая, что чудовища с ревом полезут через раму и вцепятся ей в горло. Но в доме было темно и тихо – ни плача младенца, ни шагов, ни скандала. Ужасно было идти по мертвенно-тихой квартире, не зная, чего ожидать.

Она влезла в окно, будто во влажную глотку гигантского животного. Под ногами захрустело стекло, и Деа испуганно присела на корточки, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Она всматривалась в каждую тень, ловя мельчайшие движения. Деа догадалась, что она на кухне: бледные квадраты лунного света на кафельном полу, дверца холодильника сплошь покрыта магнитами и рождественскими открытками, как второй – бумажной – кожей, к столу придвинут детский стул. На столе так и остался лежать свернутый нагрудничек, при виде которого в Деа плеснулось нестерпимое, острое горе.

Как легко смерть может разрушить все, что так хорошо начиналось… Интересно, стала бы она счастливой, живя с матерью в мире, где смерть приходит не ко всем, где нет времен года и ничто не кончается?

Встав, Деа тихо пошла по кухне, выдвигая ящики, пока не нашла то, что искала: нож для чистки овощей, маленький и острый. Такой легко спрятать. Она крепко стиснула рукоятку и тихо вышла в коридор. Было жарко, пахло сосновыми иглами, средством для чистки ковров и еще чем-то сладким. Было очень тихо. Неужели она разминулась с негодяями? Может, убийцы уже побывали здесь и ушли?

Отчасти ей этого даже хотелось – Деа не знала, готова ли к такой встрече, но инстинктивно чувствовала, что они здесь, в доме, прячутся в темной квартире. Они отравляли воздух своим дыханием, из-за них по темноте пробегала рябь, как от камней, брошенных в воду. Мышцы инстинктивно напряглись.

Она уже не знала, бьется ли ее сердце, – грудь сдавило от ужаса, Деа едва могла дышать. Она осторожно пошла дальше. Лунный свет остался позади, и Деа, сжимая нож, двигалась в темноте настолько густой, что она ощущалась физически, как тяжелое одеяло.

Что-то скрипнуло. Деа занесла дрожащую руку с ножом. Одна из дверей справа приоткрылась на несколько дюймов, и в проеме появилось белое, с расширенными глазами лицо шестилетнего Коннора. Рот беззвучно открывался и закрывался в гримасе ужаса.

– Тс-с, – прошептала Деа, – все хорошо. Все нормально. – Коннор смотрел на нее, открывая рот в молчаливом крике. Деа не могла видеть его таким – и не могла стоять под его взглядом. – Иди обратно, – сказала она и мягко прикрыла дверь.

Она двинулась дальше, преодолевая незримое сопротивление, словно шла против сильного ветра. Дверь в спальню была приоткрыта; Деа остановилась перед ней на секунду или на целую вечность, боясь и войти, и повернуть назад. Распахнув дверь, она перешагнула порог и сразу вдохнула запах пота и крови. Вопль поднялся к горлу, но замер на губах.

Все было кончено. В углу осколки лампы, в детской кроватке – бесформенная темная масса. Деа не могла заставить себя подойти ближе. Желудок подпрыгнул к горлу, а к глазам подступили слезы.

Мать Коннора лежала в кровати, укрытая с головой, до подушек. Под одеялом угадывались контуры тела.

Непреодолимая сила тянула Деа вперед. Не размышляя, что делает и что увидит, она откинула край одеяла и едва сдержала крик.

Кровать была пуста. Под одеяло были уложены две подушки.

– Ты, сука!

Деа обернулась на голос – но медленно, слишком медленно, поэтому убийца успел бросить ее на кровать и навалиться сверху. Он так сжал ее запястья, что Деа не могла воспользоваться ножом.

На этот раз его лицо состояло не из липкого мрака: Деа различала искаженные маской черты – плоский нос, жестокая складка рта, глаза с нависшими веками. Его сообщник стоял у дверей, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

– Давай кончай с этим, – торопил он.

Мужчина, придавивший Деа, навалился еще сильнее – она едва могла дышать. Она чувствовала запах его дыхания – кислый, со следами перегара. Она отвернулась и уткнулась в простыни, хватая ртом воздух.

– Ты правда думала, что я буду сидеть и смотреть, как ты все разрушаешь? – прошипел он. – А? Думала?

– Живее, а то пацан проснется!

– Пожалуйста, – задыхаясь, проговорила Деа. – Не надо, пожалуйста! – С ужасом, от которого все поплыло перед глазами, она поняла, что оказалась в роли матери Коннора. Она говорила те же слова, ее насильно уложили на то самое место. Воспоминание назначило ее жертвой убийства. Пальцы Деа онемели, она с трудом удерживала нож.

Сейчас ее убьют.

– А, теперь ты умоляешь? – засипел он. – Во анекдот! Умора. – Он прижался губами к ее уху. Деа крикнула и попыталась оттолкнуть его ногами, но он лежал сверху, сплющив ее, не давая дышать. Он был неимоверно тяжел и слишком силен. Его щетина царапала щеку. Деа захотелось умереть – и очень хотелось жить. Она рада была бы сейчас выйти из воспоминания. – Я же тебе говорил, – прошептал он, – ты никуда от меня не денешься.

От этих слов, сказанных им матери Коннора много лет назад; слов, которые Коннор, прячущийся, перепуганный, прижавшийся ухом к двери, услышал и запомнил, Деа охватило бешенство.

– А ну, убрался от меня! – Она мотнула головой и ощутила взрыв боли, когда их лбы соприкоснулись с громким костяным стуком. Перед глазами замелькали цветные пятна. Мужчина вскрикнул и отпрянул, но лишь на секунду. Не успела Деа занести нож, как он навалился снова. Она сумела вдохнуть и закричала. Он отпустил ее левую руку и схватил за горло. Деа подавилась слюной, крик замер в стиснутом горле. Она попыталась проглотить слюну – и не смогла. Попыталась дышать – не получалось.