Книга Рандеву и другие рассказы - Дафна дю Морье

Слава богу, оказалась просто ангина. Рыхлые миндалины. Обычное явление в это время года, все дети кругом болеют. Слишком много праздников подряд. Надо сделать перерыв, выдержите ее несколько дней в постели. И полный покой. Хорошо, доктор, разумеется.

Какое облегчение после долгих часов мучительной тревоги! Выхаживать Сьюзен, безотлучно сидеть у ее постели, читать ей подряд все сказки из детского альманаха, одна скучнее и банальнее другой: «И вот, дети, так Никки-лежебока потерял свой клад и остался ни с чем – и поделом ему, лентяю!»

«Все проходит, – размышляла миссис Эллис, – и радости, и боль, и счастье, и невзгоды; кому-то моя жизнь может показаться скучной, монотонной – в ней и правда не происходит ничего необычного, – однако я довольна этой жизнью и благодарна, что живу спокойно; и наверно, я отчасти виновата перед бедным Вилфридом, я сама это сознаю – видит Бог, он был нелегкий человек, по счастью, Сьюзен не в него, – но я могу утешаться тем, что создала для дочери настоящий, полноценный дом». И сегодня – первого числа – миссис Эллис с особым удовлетворением обвела взглядом знакомую до последних мелочей обстановку гостиной: старательно, по крохам собранную мебель, картины на стенах, украшения и статуэтки на камине – все, что скопилось вокруг нее за десять лет ее замужней жизни, что составляло ее дом и что была в немалой степени она сама.

Диван и два кресла – часть стильного гарнитура – уже не новые, но прочные, удобные. Пуфик у камина – она перетянула его собственноручно. Каминные щипцы – начищены не так, как следует, надо сделать замечание Грейс. Портрет покойного Вилфрида в темноватом простенке за книжной полкой – выражение, как всегда, несколько унылое, но с виду вполне джентльмен. И не только с виду, конечно, мысленно поправилась она. Над камином – натюрморт с цветами: смотрится очень эффектно; на каминной полке, по обе стороны от часов, две фарфоровые статуэтки – кавалер и дама; зелень на картине так красиво гармонирует с зеленым кафтаном кавалера.

«Чехлы пора бы обновить, – подумала миссис Эллис, – и занавеси тоже, но это подождет. Сьюзен так выросла за последние месяцы. Важнее одеть ребенка как следует. Для своих лет девочка довольно высокая».

Грейс просунула голову в дверь.

– Кушать подано, – объявила она.

«Неужели так трудно открыть дверь по-человечески, войти и сказать? – подумала с досадой миссис Эллис. – Сколько можно повторять одно и то же? А так я всякий раз вздрагиваю, да и вообще неудобно – вдруг у меня в гостях кто-нибудь из знакомых…»

Она села к столу. Грейс приготовила цесарку и яблочную шарлотку, и миссис Эллис подумала с беспокойством, не забывают ли в пансионе давать Сьюзен дополнительное молоко и витамины, как она просила; школьная медицинская сестра показалась ей не слишком обязательной.

Внезапно, без всякой причины, она положила ложку на тарелку. На нее накатила волна тяжелого, щемящего предчувствия. Сердце у нее сжалось, горло перехватило. Она не могла больше есть.

«Что-то случилось, – подумала она. – Что-то не в порядке у Сьюзен, я ей зачем-то нужна…»

Она позвонила, чтобы подали кофе, и перешла в гостиную. Стоя у окна, она машинально смотрела на дом напротив. Одно окно было открыто – оттуда торчал кусок грубой красной занавески; на гвозде болталась щетка, которой прочищают унитаз.

«Да, район и вправду теряет свое лицо, – подумала миссис Эллис. – Чего доброго, и на моем конце улицы начнут строить многоквартирные дома, и тогда тут поселится бог знает кто».

Она выпила кофе, но беспокойство, неясное предчувствие беды ее не покидало. В конце концов она подошла к телефону и позвонила в школу.

Ответила школьная секретарша – с удивлением и даже с некоторым неудовольствием, судя по голосу. Сьюзен в полном порядке. Только что с аппетитом пообедала. Никакой простуды у нее нет. И в школе никто не болеет. Может быть, миссис Эллис хочет с ней поговорить? Она сейчас на улице, играет с другими детьми, но ее можно позвать, это нетрудно.

– Нет-нет, не беспокойтесь, – сказала миссис Эллис, – просто мне в голову пришла такая глупость: вдруг моя девочка заболела. Извините, что зря вас потревожила.

Она повесила трубку и поднялась к себе в спальню – одеться перед выходом на улицу. Надо пойти пройтись. Она посмотрела на фотографию Сьюзен, которая стояла на туалетном столике, и как всегда порадовалась: на редкость удачный снимок. Фотограф удивительно схватил выражение глаз. И так умело выбрал позу, ракурс. Волосы прямо светятся на солнце.

Миссис Эллис на секунду замешкалась. А стоит ли сейчас выходить? Может быть, необъяснимое чувство тревоги – просто-напросто признак усталости, и лучше прилечь отдохнуть? Она бросила нерешительный взгляд на кровать, на пуховое одеяло, на грелку, висящую рядом с умывальником… Грелку ничего не стоит наполнить… А потом расстегнуть пояс, сбросить туфли и полежать часок в постели, с грелочкой, под мягким одеялом… Нет, нет, это не годится. Нельзя себя распускать. Она открыла шифоньер, сняла с вешалки свое светлое пальто из верблюжьей шерсти, повязала голову шарфом, натянула длинные перчатки и пошла по лестнице вниз.

В гостиной она задержалась у камина, подложила дров и пододвинула к очагу экран. На Грейс в этом отношении надеяться не приходилось. Потом открыла верхнюю часть окна – пока она гуляет, комната проветрится. Сегодняшние газеты она собрала и аккуратно сложила, чтобы по возвращении их просмотреть, и поправила закладку в библиотечной книге.

– Я выйду прогуляться, скоро вернусь! – крикнула она уже с порога.

– Хорошо, мэм! – отозвалась из кухни Грейс.

Миссис Эллис уловила слабый запах табачного дыма и нахмурилась. Конечно, там, внизу, Грейс вольна делать все что угодно, но курящая кухарка в доме – это все-таки не очень приятно.

Она захлопнула за собой входную дверь, спустилась по ступенькам на улицу и сразу повернула налево, к лесопарку. День был пасмурный, серый. Довольно теплый для этого времени года, даже, пожалуй, душноватый. Наверно, ближе к вечеру надо ожидать тумана – в такие дни он докатывался до Хампстеда из центра, заволакивая все вокруг непроницаемой стеной, насквозь пропитывая воздух, так что делалось трудно дышать.

Сегодня миссис Эллис выбрала «короткий маршрут», как она сама его называла. Сперва на восток, к прудам у виадука, потом небольшой круг и обратно, к Долине Здоровья.

Погода была неважная, и прогулка не доставила ей удовольствия. Ей хотелось поскорее очутиться снова дома и улечься с грелкой в постель или согреться в гостиной у камина – и сразу задернуть шторы, чтобы не видеть из окон хмурое, промозглое небо.

Она шла быстрым шагом, обгоняя нянек с колясками; няньки с детьми постарше, собравшись по двое и по трое, болтали друг с дружкой, пока их подопечные носились вокруг. У прудов лаяли собаки. Одинокие мужчины в макинтошах стояли на берегу, глядя в пространство. Какая-то старушка кидала крошки драчливым воробьям. Небо на глазах потемнело, стало изжелта-зеленоватым. Та часть парка у Долины Здоровья, где обычно устраивались ярмарки, сейчас выглядела уныло и заброшенно; карусели были укрыты на зиму брезентовыми чехлами; две тощие кошки опасливо следили друг за другом по обе стороны ограды.