Книга "Летающие гробы" Сталина. "Все ниже, и ниже, и ниже…" - Владимир Бешанов

Согласно мобилизационному плану на 1938–1939 годы в случае войны планировалось развернуть 155 авиационных бригад и выставить боевых 11 тысяч самолетов.

21 мая приказом НКО №-0017 от 21 мая 1938 года были сформированы еще две отдельные авиационные армии с дислокацией в Воронеже и Ростове. Этим же приказом для АОН устанавливался четырехполковой состав с численностью авиационного парка 307 самолетов — в каждом полку по 61 бомбардировщику, 15 истребителей, 3 самолета управления.

Почти одновременно на базе имевшихся авиадесантных частей было сформировано шесть воздушно-десантных бригад. Их тоже отделили от тыла, в том числе изъяв всю авиационную технику из транспортных эскадрилий, поскольку из-за отсутствия новых бомбовозов авиационные армии укомплектовывались престарелыми ТБ-3.

За такими интересными делами отчеты «добровольцев» об Испанской кампании читать было некогда, некому и незачем. Не успеет какой-нибудь спец изучить материал, а его уже тащат к стенке. Да и самих писавших, побывавших за границами, следовало сначала проверить на предмет вербовки иностранными разведками. Гербев-испанцев, обласканных властью и взлетевших на высокие посты, мы знаем, а полный список участвовавших и погибших нам до сих пор недоступен. Какой борщ, когда такие дела на кухне. Вот, Осип Пятницкий, значительная фигура в Коминтерне, был расстрелян в ночь на 29 июля 1938-го, а до марта 1940 года числился членом партии и руководителем Политико-административного отдела ЦК ВКП(б).

Поэтому, когда «грянуло», советские истребители по-прежнему ходили в бой «по трое», давно уже не скоростные бомбардировщики СБ и летавшие со скоростью мотоцикла ТБ-3 посылались на задания средь бела дня мелкими группами и без сопровождения, «лучшие в мире штурмовики» вступали в бой, не имея инструкции по боевому применению, не говоря о таких тонких материях, как взаимодействие и координация действий с другими родами войск. Генерал-полковник М.М. Громов, вспоминая войну, пишет:

«Сопровождение бомбардировщиков и штурмовиков решалось у нас неправильно. В этих случаях защита была совершенно неэффективна, так как наши истребители шли на скорости, равной скорости бомбардировщиков. На такой пониженной скорости они сами бывали жертвой нападения: не имея скорости, они не имели своей основной силы — скорости и манёвра. Необходимо было значительное многоярусное превышение высоты (когда они шли в два слоя на разных высотах). В таких случаях истребители противника не могли атаковать наши бомбардировщики, не будучи атакованными нашими истребителями, которые с высоты могли быстро набрать любую скорость и пресечь атаку противника.

Немцы летали в истребительной авиации всегда парами, она была их основной тактической единицей. Летали они всегда, держа скорость на 9/10 мощности мотора. При этих условиях догнать их истребители можно было только при условии нахождения нашего истребителя на высоте, причём значительно большей, чем у противника. Кроме того, пара обладала большей манёвренностью. Ведущий в паре, летящей на 9/10 мощности мотора, имеет возможность спокойно искать цель: его основное внимание обращено именно на это. У него нет опасности быть атакованным сзади. Ведомый, идущий сзади следом, наблюдает только за верхней полусферой, так как ни сбоку, ни сзади догнать его нельзя.

У нас же наименьшей тактической единицей у истребителей было 3 самолёта. Эта тактическая единица лишала их манёвренности. Этот парадный строй на фронте — порочен. Пара сильней и манёвренностью, и целенаправленностью внимания».

Наведение авиации на цель с земли и к 1945 году толком не освоили. Из воспоминаний Т.П. Пунёва:

«Командная радиостанция была у летчика, связная РБС-2 у стрелка-радиста. Командная станция должна была обеспечивать связь между машинами в воздухе и летчика с аэродромом, а связная — «дальнюю» связь с замлей. В этих радиостанциях не было того, что называется кварцевой стабилизацией, шумели, фонили, трещали страшно. Командную летчики, бывало, выключали, потому что весь этот рев, шум, какофонию было трудно переносить. Связь была отвратительная. Бывало, командная станция настолько отвратительно работала, что связь с соседними машинами приходилось держать через радиста, это плохо, оперативность пропадает напрочь. В общем, уходя в полет, никогда не знали, как поведут себя станции. То ли связь будет плохой, толи более-менее. Хорошей не бывала никогда…

Землю мы часто не слышали, а они части не слышали нас. С радиостанцией у нас связан один интересный эпизод: когда пошла Берлинская операция, мы несли довольно большие потери. И от зенитного огня, и от истребителей. Несмотря на то, что война подходила к концу, немцы летали до последнего. У немцев летала не шантропа какая-то. Если он зашел и удачно — то пиши привет! Как-то у нас двоих сбили. Идет разбор, все, конечно, понурые. Замполит полка майор Коротов берет слово: «Товарищ командир, — это он к комполка обращается — я предлагаю: когда наши летчики находятся на боевом курсе или ведут воздушный бой, с командного пункта передавать вдохновляющие лозунги: «За Родину! За Сталина! Вперед!»

Комментарии излишни.

В июле 1938 года на Дальнем Востоке пограничные стычки переросли в военный конфликт у озера Хасан, где обнаглевшая японская военщина осмелилась «сунуть свое свиное рыло в наш советский огород».

Туча чёрная кружила

У приморских у высот.

Сунул враг свиное рыло

В наш советский огород.

Вопрос о принадлежности двух сопок был чисто техническим, вполне разрешимым дипломатическим путем. Однако Сталин пошел на обострение. Одной из побудительных причин было его стремление показать всему миру, что избиение командирских кадров никакого ущерба боеспособности Красной Армии не нанесло. Действительно, летно-технический состав дальневосточных ВВС в ходе репрессий потерял «всего-то» 840 человек. Например, в 51-й Спасской легкобомбардировочной авиабригаде за полгода были арестованы 54 командира и техника, в том числе командир бригады, начальник штаба, помощник командира бригады, инженер бригады, начальник политотдела бригадный комиссар, начальник разведки, начальник оперативного отделения, инженер по вооружению, пять командиров и помощников командиров эскадрилий, четыре командира звена. Кроме того, значительное количество командно-начальствующего состава бригады было уволено.

Принято было считать, что в результате чистки «наши ряды укрепились», командный, начальствующий и красноармейский состав и политработники «еще крепче сплотились вокруг большевистской партии, Советского правительства и вождя народов товарища Сталина».

На весеннем Всеармейском совещании политработников военком АОН-2 Веров ритуально заверял любимых руководителей страны: «Особый состав Дальневосточной армии по первому зову партии и правительства готов сложить свои буйные головы за дело Ленина — Сталина!».

К началу конфликта в составе Краснознаменного Дальневосточного фронта имелось 766 боевых самолетов. В Приморье размещались 48-я штурмовая (на самолетах Р-10, СССи Р-5), 69-я истребительная (И-15 и И-16), 25-я скоростная бомбардировочная (СБ) авиабригады, несколько отдельных разведывательных эскадрилий, вооруженных самолетами Р-Z, около десятка отдельных отрядов и звеньев. Их могли поддержать части ВВС Тихоокеанского флота и 2-й армии особого назначения. С весны 1938 года в АОН-2 стали поступать новые машины ДБ-3, но экипажи не успели их в достаточной степени освоить. Авиацией Дальневосточного фронта командовал герой боев в Испании и Китае 27-летний комбриг П.В. Рычагов, сталинский выдвиженец, делавший стремительную карьеру — еще полтора года назад он был старшим лейтенантом.