Книга Куда Кейнс зовет Россию? - Солтан Дзарасов

Хотя наше законодательство во многом списано с американского, тем не менее, тамошняя система управления нам не подходит, в том числе по рассматриваемой проблеме. Передача всех прав управления менеджерам, как это сделано там, сделает их полновластными собственниками, что будет еще хуже, чем то, что есть. У нас нет ни протестантской этики в бизнесе, ни американской традиции следовать закону. Но даже там обнаруживаются скандальные истории о злоупотреблении менеджерами своим положением, а у нас все может быть хуже. Ничью систему нельзя механически копировать.

В то же время надо не изобретать то, что давно изобретено и с успехом используется. На мой взгляд, из европейского опыта нам больше подходит (и то не слепо!) практикуемая европейскими странами социал-демократическая модель. Иногда ее сводят к шведской, что неправильно. Ее надо понимать более широко, как свойственную большинству стран континентальной Европы. Разницу между ними Д. Лэйн характеризует следующим образом: «Континентальная европейская система похожа на социал-демократическую модель, но здесь государство благосостояния развито меньше, финансовая система благоприятна для долгосрочных корпоративных стратегий, переговоры о заработной плате скоординированы и сохранение рабочего места менее вероятно, чем при социал-демократической модели» (Lane, 2005, p. 2. http:/www.sps.cam.ac.uk./stafflist/LaneD/AsymmetricCap-ISCEES2005-ISCEES2005.doc,accessed at 28.07.07). По этой характеристике континентальную модель можно рассматривать как менее развитую социал-демократическую. Что касается названия, то надо признать, что в создание европейской модели, кроме социал-демократических партий, немалый вклад вносили и другие политические силы, включая бизнес.

С учетом этого обстоятельства наибольший интерес для нас, на мой взгляд, представляет германская модель, которая включает весьма поучительный опыт корпоративного управления. Она родилась в результате двух социально-политических катастроф, пережитых этой страной. Первой было то, что нацистам удалось похоронить Веймарскую республику, а второй – поражение во Второй мировой войне. Они научили германский правящий класс дорожить доверием народа и вести бизнес в неразрывном единстве с ним. Не столько канцлер Эрхард, сколько германский бизнес и социал-демократия являются творцом отношений сотрудничества между трудом и капиталом, известное под названием Sozialwirtshaftmarket (социально-рыночная экономика).

Составной частью этой модели является положенное в основу управления корпорациями «право совместного принятия решений» (Mitbestimmung), по которому собственник не отстраняется от управления, а сохраняет в нем свое участие вместе с представителями рабочего коллектива, государства и профсоюзов. Это нашло свое воплощение в двухъярусной системе управления корпорациями. Первый ярус составляет Vorstand (правление), т. е. то, что у нас называется Советом директоров. Он состоит из профессиональных менеджеров, осуществляющих повседневное технико-экономическое руководство работой возглавляемых подразделений фирмы. Второй ярус, Aufsichtsrat, переводится как наблюдательный совет. В компаниях, где две тысячи и большее число работников, он на одну половину состоит из представителей трудового коллектива, а на другую – на равных из представителей собственников и других заинтересованных сторон. Такими могут быть, в частности, государство, банки, ассоциации потребителей, поставщики и т. д. В компаниях с меньшим числом работников коллективу обычно отводится треть голосов. Совет директоров подчинен наблюдательному совету, который контролирует его работу, рассматривая дела фирмы, скажем, раз в квартал по принятой процедуре, без вмешательства в его оперативную работу.

Как отмечают многие авторы, изучавшие этот опыт, участие трудового коллектива в делах создает новый климат в фирме. Так, М. Альберт пишет: «Хотя наблюдательный совет всегда поставит во главе себя в качестве председателя (который имеет право решающего голоса в случае раскола) представителя акционеров, тем не менее, примечательно, что наемные работники располагают таким сильным голосом в одном из самых важных исполнительных органов. На немецкий взгляд, диалог между партнерами является незаменимой смазкой, позволяющей вращаться колесам бизнеса и снижающей вероятность разрушительных социальных трений (Albert, 1993, p. 112).

Благодаря системе совместной ответственности у собственников складываются доверительные отношения, с одной стороны, с управляющим персоналом, а с другой – с рядовыми работниками. Разумеется, здесь нет того, что есть в японских фирмах пожизненного найма, где все работники, по существу, превращаются в совместных владельцев компании, а последняя по старой самурайской традиции становится похожей на большую патриархальную семью. Тем не менее, корпоративное управление Германии достигло того, чего раньше не было, – существенного смягчения противоречий между трудом и капиталом. Плоды успеха достаются не только собственникам и менеджерам, но и рядовым работникам, а это резко повысило их заинтересованность в улучшении дел компании. Это видно по их активности в области рационализации и изобретательства.

Германская практика находится в разительном контрасте с тем, что мы видим у себя. Российский собственник строит свои отношения с коллективом предприятия по старой традиции барина с крепостными и никакого партнерства с ним не допускает. Он живет за высокой каменной стеной и выходит оттуда, сопровождаемый надежной охраной, которая ограждает его также от ненависти населения. Не принадлежащих к его клике менеджеров собственник подозревает в воровстве и ставит под жесткий контроль своих «смотрящих». Не доверяет он и коллективу предприятия, за которым зорко присматривает дорогостоящая служба безопасности. Ни в одной цивилизованной стране подобного бизнеса нет. Нам тоже эту ненормальную ситуацию следует изменить.

Перво-наперво необходимо найти механизм исключения возможности единоличного контроля собственника над финансовыми потоками фирмы и бесконтрольного присвоения ее доходов. Право собственности должно быть гарантировано, но в пределах учета также интересов общества и коллектива. Иначе социальных конфликтов не избежать. По германскому примеру определенные полномочия следует передать, с одной стороны, квалифицированным менеджерам, а с другой – наблюдательному совету и профсоюзам, установив, таким образом, прозрачность экономической деятельности. Сфера действия коммерческой тайны, как отмечалось, должна быть существенно сужена, а способы хозяйствования, включая источники получения доходов, должны быть прозрачными и подконтрольны как государству, так и трудовым коллективам.

3. Японская модель прорыва на мировой рынок

Самым большим сюрпризом развития мировой экономики во второй половине ХХ века явилось так называемое «японское чудо», под которым понимались необыкновенно высокие для капиталистической страны темпы экономического роста и выход Японии на второе место в мире (после США) по объему валового продукта. Но дело не только в этом. Несмотря на свой нынешний кризис, японская специфика во многих других отношениях тоже оказалась столь значительной, что дала основание говорить об особой модели экономики. Один только пожизненный наем чего стоит. Он исключает конкуренцию на рынке труда, без чего западный капитализм немыслим. Дальше – больше. Каких бы звезд с неба ни хватал молодой человек, каких бы связей у него ни было, в Японии он не мог получать больше старого, опытного, обремененного семьей работника. Заработная плата в Японии определялась возрастом, стажем работы в компании, семейным и социальным положением работника. Ничего похожего на предельный продукт труда, о котором говорит неоклассическая теория, здесь нет.