Книга Ночные всадники (сборник) - Николай Свечин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но сыщик не смотрел на него. Он кивнул Тистрову-Воскобойникову:
– Здорово, Черт Иванович Веревкин!
Тот изменился в лице:
– Откуда прознал?
– От верблюда! Пора тебе, старый душегуб, и ответ держать!
Павел Нилович, или как его там на самом деле, покосился на подручного:
– Еще и грозит! Храбрый…
– Да, – кивнул тот. – Я потому и обмишурился в сторожке. Не сразу распознал. А когда понял, Лыков уже сбежал.
– Храбрый, – повторил с одобрением Тистров. – Даже жалко убивать.
Где-то я это уже слышал, подумал сыщик. Кажется, в Варшаве. Воспоминание придало ему смелости. Не убили тогда, не убьют и сейчас, решил он. По-умному, следовало молиться богу, чувствовать мороз по спине и дрожемент в ногах… Но это верный путь на тот свет. Лыков предпочел драться. И приготовился. Но бандитам хотелось еще поговорить.
– Слышь, Лыков, – заявил Серый, – ты вправду, что ли, за мной пошел, потому что рожа моя тебе не глянулась?
– На ней написано, что ты людей убиваешь.
– Ну и что? Разве один я? Ты ведь тоже на войне был?
– Был.
– И убивал там, верно?
– На войне другое, – ответил сыщик, недоумевая, почему его до сих пор не зарезали.
– Да какая разница! Вот скажи. Ты, когда первого своего кончил, смотрел, как из него душа отлетает?
– Темно было, – нехотя пояснил Алексей. – В разведке случилось. Я не разглядел.
– А я засветло убил. В атаке, штыком. Замер, глазею… Боюсь пропустить! А ничего никуда не отлетело. И понял я тогда, что про душу все врут.
– И стало легче?
– Не в пример!
– Знаешь что, сволочь! – рассердился Лыков. – Давай уже начинать. Некогда мне. Подходи, кто смелый.
Гайменники лишь усмехнулись.
– Ну, если ты так настаиваешь…
– Нет, постойте! – спохватился Лыков. – Один вопрос. А почему вы отсюда не уехали до сих пор? Знаете же, что вас ищут. Киевские авуары сняли. Зачем вернулись?
Злодеи переглянулись. Старший кивнул младшему:
– Скажи ему. Пусть узнает перед смертью.
– Мы денег ждем, – пояснил надворному советнику Серый.
– Каких еще денег?
– Заем дали одному кренделю. Большой! Восемьдесят тысяч. А он не возвращает.
– Вам и не возвращает? – усомнился Алексей. – Если бы я был вам должен, вернул бы по-хорошему!
– Нет, крендель это понимает. Но тут и наша вина есть. Мы отдавали до осени, а тут вишь, что случилось… Ты приехал! Ну и деньги нам прежде понадобились. А заемщик их в дело вложил, и ранее сентября капитал никак не вернется. Даже если мы ему голову срежем. Приходится ждать.
– Так уехали бы, а в сентябре вернулись!
– К тому времени он сам, пес, сбежит. Ищи его потом. А так, под нашим надзором, никуда не денется. Восемьдесят тысяч на дороге не валяются.
– Ясно…
Все трое помолчали, словно приятели за мирной беседой. Потом Серый сказал:
– Ну, с богом!
Тистров вынул большой засапожный нож, старый разбойничий инструмент. А Колобихин – новомодную финку. И они разом двинулись на сыщика.
Против двух таких опытных людей у Алексея не было ни единого шанса. Нож в умелых руках много опаснее револьвера. А уж этих кровопийц неумелыми не назовешь. Крови на них – страшно представить! Хоть одного да накажу, решил сыщик. И тут произошло то, чего никто не ждал.
Лыков стоял спиной к портьере, отгораживающей часть комнаты. Из-за нее вдруг показалась маленькая ручка. Сунула что-то в карман лыковского сюртука и снова спряталась.
Гайменники в недоумении остановились.
– Анька! – рявкнул Тистров. – Убью дурочку!
Алексей полез в карман и вынул маленький никелированный револьвер с перламутровой рукояткой. Дамская пукалка! Калибр даже не двадцать второй[38], а чуть не вдвое меньше. Чтобы убить таким воробья, надо попадать ему в голову!
Между тем убийцы опять пошли в атаку. Не раздумывая, Лыков вскинул руку и выстрелил в старика. Тот схватился за правый глаз и сказал тонким детским голосом:
– Ай…
Он стоял, словно в раздумье, а двое других смотрели на него. Сыщик – с надеждой, а гайменник, с недоумением.
Наконец Колобихин спросил:
– Ты чего?
Но у Тистрова подогнулись колени, и он упал ничком.
– А-а-а!!! – заорал атаман и бросился с ножом на сыщика. При этом он закрыл лицо согнутой в локте левой рукой и набычил голову, чтобы уберечься от выстрела.
Лыков успел нажать на курок лишь один раз. Маленькая пулька попала разбойнику в руку. Тот даже не охнул и продолжал лететь на противника. Когда до убийцы оставалось два шага, Алексей отбросил револьверчик. Мгновенно сблизился с атакующим – а тому мешал видеть это собственный локоть. И со всей силы ударил Колобихина под сердце.
Этому приему Алексея научил Виктор Таубе. Правильно исполненный, он мог оказаться смертельным. Что-то будет? Лыков стоял над поверженным гайменником. Тот некоторое время лежал без движения. Потом завозился и с трудом сел. Начал шарить вокруг в поисках ножа. Затем вытянул руку перед собой, пытаясь разглядеть пальцы… И наконец повалился на спину, вытянулся и испустил последний вздох.
В комнате стало тихо. Алексей шагнул к портьере, отодвинул ее. Там стояла Анна Яковлевна. Глаза ее были закрыты, казалось, барыня прислушивается.
– Анна Яковлевна, просыпайтесь! – бодрым голосом сказал сыщик.
Хозяйка открыла один глаз.
– А… что Паша?
– Я застрелил его из вашей хлопушки. Удивительно, но она сработала.
– А… Серж?
– Этого пришлось угостить кулаком. Пули негодяя не берут!
– И что же?
– Что «что же»?
– Ну, кулаком не убивают.
– Я убиваю.
Анна Яковлевна опять закрыла глаз и продолжила стоять.
– Чаю-то дадут? – спросил ее Алексей.
Эта бытовая фраза вернула хозяйку к жизни. Она оторвалась наконец от стены и осторожно выглянула в комнату.
– О-го-го… Оба?
– Как есть.
– Значит, я вас спасла?
– По правде сказать, да, – подтвердил сыщик. – Если бы не ваша хлопушка, они бы меня зарезали.
