Книга Запуск разрешаю! - Станислав Новицкий

— «Правда», — не раздумывая брякнул Виктор, — наша любимая газета.

— Ты вообще когда ее последний раз читал? — спрашиваю.

— Ничего, пусть ищут. Нехай покувыркаются. Пускай знают, что не все есть в их сраной Америке.

Джон что-то записал в маленький блокнот. Обещал доставить утром свежую почту. На всякий случай из вежливости поинтересовался, откуда мы.

— С холодного Севера. Наш город расположен у Ледовитого океана. Понимаешь?

— Да. А где это?

— Представь карту. Москва. А наш город выше Москвы, на севере. Тысяча триста километров. Понимаешь?

— Понимаю. А Москва где?

— Москва в России.

— О да, Россия. Я много о ней слышал. А это где?

— Ну ты, брат, даешь! — не выдерживает Виктор. — Ты хоть в школе учился?

— Да, — говорит Джон, — совсем недавно окончил высшую школу бизнеса.

После чая начали расходиться. Про танцы и девочек спрашивать было напрасно.

Нас отвозил домой Майкл.

— Понравилось? — спросил он.

— Оригинально, — уклончиво ответил Виктор. — Жаль, что без алкоголя.

— Ну, ты тоже хорош, — говорю. — «Не употребляете спиртное? Это очень хорошее правило…»

— Я и сейчас так считаю.

— Серьезно?

— Представь, если с выпивкой? Это сколько денег можно наобещать с пьяных глаз. Все отдать на пожертвования. А так — человек себя контролирует.

— Можно пообещать и не сделать. Как у нас водится.

— Ну, до этого они еще не доперли. Ты видел? Они же как дети.

— Да, — соглашаюсь, — расти им еще до нас и расти.

— Придурки, — наконец определился с терминами Виктор. — На какую-то благотворительность тратят личные деньги. Мало им налогов!

— Что они говорят, Лена? — спросил Майкл.

— Восхищаются.

— Мы от вас в шоке, Майкл. — Виктор подался вперед. Закричал громко в ухо: — Шок, Майкл. Понимаешь?

Майкл улыбнулся, включил приемник. Транслировали джаз. Майкл ехал гордый и довольный. За окном мелькали поля, рощи, аккуратные, ухоженные дома. Асфальт без выбоин и ям плавно ложился под колеса. Все вокруг было каким- то искусственным и неправильным. У Виктора вдруг затеплилась надежда.

— Майкл, а у вас есть другие организации бизнесменов?

Майкл приглушил динамики:

— Да. Киванис-клубы.

— Они настоящие?

— Как это?

— Ну, чем они отличаются от ротари?

— Ничем, — говорит Майкл.

— Так же исполняют гимн? Ужинают без алкоголя? Вносят пожертвования?

— Да, все так, — говорит Майкл. — Они еще иногда поют старинные народные и религиозные песни. На каждом столике в киванис-клубах обязательно есть песенники. Хотите послушать?

— Не-е! — закричали мы хором.

Через минуту Виктор опять заржал.

— Ты чего?

— Представил, какими идиотами мы бы выглядели, если б стали петь гимн. Как там, Cepera, напомни.

— Сла-авься, Отечество наше сво-ободное,

Дружбы народов надежный оплот,

— запел я.

Лена и Виктор громко подхватили:

— Па-артия Лe-нина. Си-ла наро-дная!

Нас к торжеству коммуни-зма ве-дет!

Майкл был счастлив.

Утром Шлейкин встал пораньше.

— Жрать охота.

В одних трусах спустился по лестнице. Незаметно заглянул в кухню. Майкл и Барбара завтракали. На столе — молоко и хлопья.

Виктор вернулся. Сказал разочарованно:

— Молоко и хлопья двух сортов. Мясо, наверное, по ночам лопают.

— Может, и нет у них мяса.

— Как так?

— Обыкновенно. Талоны кончились.

— Все шутишь. Сегодня прочешем магазины. Посмотрим, что есть в этой хваленой Америке.

— Монинг! — кричит снизу Барбара, приглашая нас завтракать.

— Монинг! — отвечаем мы.

— О, молоко! Хлопья! — устраиваясь за столом, радостно восклицает Виктор. — Барбара, ты прелесть!

Довольная Барбара улыбается. Кажется, угодила.

В этот день хозяева решились отпустить нас в город. Самостоятельно. Одних. Даже без Лены. Виктор надел милицейскую форму. В кобуру сунул пару бананов. Взял жезл.

— Это еще зачем?

— Привычка. Во-первых, руки заняты. Во-вторых, с ним я чувствую себя как-то уверенней.

Майкл долго заставлял нас выучить его адрес. В случае чего, мы должны четко назвать полицейскому или таксисту улицу и номер дома. С третьего раза я кое-как сдал экзамен. Чувствую, всплывают в памяти давно забытые слова. И даже целые фразы копошатся в подсознании. А может быть, школа и два высших образования не сумели окончательно убить природные задатки? Виктору английский не давался. Хотя он тоже начал вспоминать кой-какие иностранные слова. Для большей ясности Шлейкин их громко выкрикивал:

— Понимаешь. Майкл. Я донт ремембе инглиш. Ты меня андерстенд? Cepera, переведи. Я стади инглиш пятнадцать лет. Сикс ерс в средней скул и пять ерс в школе милиции. А выучить не могу. Не приспособлен к языкам. Не то полушарие работает. Cepera, переведи.

Майкл не сдавался. Он настойчиво требовал, чтобы Виктор повторил наш адрес. Шлейкин произносил слова так, что Майкл не мог понять, на какой улице его дом.

Он не выдержал, подозвал Виски. Снял с него ошейник и начал отрывать бирку с каким-то текстом.

— Что там? Серж, переведи.

Я взял из рук Майкла ошейник. Прочитал:

— «I am lost…» Короче, здесь адрес. Общий смысл такой. «Я потерялся. Если кто-нибудь меня найдет или догонит, по причине нанесения мною какого-либо вреда, прошу звонить хозяину по телефону 754-67-31 или доставить меня в ближайший полицейский участок. Заранее благодарю. Меня зовут Виски».

— Это другое дело, — удовлетворенно сказал Виктор. — Спасибо, Майкл. Не надо ничего отрывать. Так поношу.

Виктор натянул кожаный ошейник. Подошел в самый раз. Шлейкин застегнул ремешок и прикрыл обновку воротником форменной милицейской сорочки. Лабрадор Виски обиделся. Он хмуро глядел на Виктора своими черными глазами и недовольно рычал.

— Отдам я тебе твой ошейник, — успокаивал Виктор.

Пес не верил русскому полицейскому.

С этого дня иногда я называл Виктора Виски. К концу поездки капитан Шлейкин отзывался на кличку. Спохватываясь, неизменно обещал, что я еще пожалею об этом.