Книга Град на холме - Илья Некрасов

– Он научился убивать?

– Через Облако, – произнёс голос неизвестного.

– Как такое возможно? – Мне захотелось сорвать повязку с глаз, однако я удержался.

– Очень просто. Мозг управляет дыханием, биоритмами…

– Неосознанно, – возразил я. – Нельзя послать команду на остановку.

– И всё же мозг посылает команды. А может и перестать посылать, если внести изменения в одну-две цепочки передачи сигналов. Поверь, это возможно. Облако наполняется путями и ярлыками, которые уязвимы.

– Скажу честно. Мне трудно… принять это.

– Идёт невидимая война. Война против культуры, морали, частной собственности. Проблема в том, что просто сохранить их – уже слишком мало… Скажи честно… просто как человек… ты доволен системой?

– Нет.

– Она заставляла тебя поступать неправильно… не по-людски?

Я помедлил с ответом. И вполголоса произнёс: «Да».

– Идти на преступления?

– Я… – слова в голове внезапно закончились.

Пришлось согласиться: «Да».

– Мы поможем тебе. Вместе мы многое исправим. Но прежде должно случиться кое-что… Чтобы стать сильнее, ты должен признаться… В чём твой грех? В чём твоя слабость?

Вопрос был неожиданным. Я не знал, что ответить.

– Ты должен отречься, а мы поможем тебе. Скажи, в чём твой грех? В чём твоя слабость?

Действительно, в чём? Я на секунду задумался, а затем произнёс то, что первым пришло в голову:

– Мне… трудно работать без стимуляторов.

– Ты наркоман? – Голос требовал признания.

– Я…

– Ты наркоман? Скажи правду.

Было ясно, что от меня хотят услышать именно это. Ну и ладно. Пусть. Что с того?

– Да. Я наркоман. И всегда боялся признаться. Это моя слабость.

К чёрту. Надо было сказать то, что они хотели услышать.

Ребята вокруг серьёзные – разбираются в Библии не хуже её авторов, а вооружены лучше меня. Могут и не понять, если скажу что-то «не то».

Неожиданно в голове мелькнули слова… Понадобились несколько мгновений, чтобы разобрать их. Слуха коснулась чья-то тихая подсказка: «Я прошу о помощи». Неясный шёпот. Слева и чуть сзади.

– Я прошу о помощи, – повторил я.

– У братьев уважаемой ложи, посвящённой светоносному ангелу, – подсказал голос ДеКлера.

– У братьев уважаемой ложи, – сказал я, – посвящённой ангелу света.

Около двух-трёх секунд сохранялось молчание, в течение которых мне слышалось только собственное дыхание.

– Тогда брат, который поручился за тебя, проведёт дальше.

Я ощутил лёгкий толчок в плечо и пошёл вперёд, старясь не запнуться о мягкий ковер. Незримая рука направляла меня – скорее всего, рука ДеКлера. Спустя десяток шагов она остановила меня. Я понял, что он расстёгивает мой пиджак… и снимает его с одного плеча.

Затем уже две руки подтолкнули дальше.

Я следовал вперёд, а по сторонам вновь слышался звон шпаг. Возникало ощущение, что я иду по коридору, образованному двумя шеренгами людей. Они будто поднимали шпаги вверх и заносили клинки над моей головой. Скрещивали их. На фоне звона шпаг проявилась музыка. Вначале тихо, и постепенно становясь громче.

Играла скрипка. Красиво и медленно, на минорной ноте. Неужели в живую?

В зазор под тёмной повязкой начал проникать свет. ДеКлер проводил меня вдоль невидимого строя и остановил.

– Мне жаль ищущего, – вновь заговорил голос, на этот раз гораздо ближе, всего в паре метров. – Брат, даруй ему свет.

Повязка исчезла, и в глаза ударило сияние множества горящих вокруг свечей. Кроме них удалось различить лишь неясные силуэты. Двое человек передо мной и те, что стояли по сторонам, были одеты в бесформенные балахоны.

Из-за спины поднесли мне к лицу небольшой предмет. Я сосредоточился на нём, пока давали его рассмотреть.

Плоский и… круглый. Как церковный хлебец, что когда-то давали во время причастия… Вот только форма немного неправильная. Похожа на срез… Яблока?

В нос проник резкий запах мяты с фоном пряных трав. Я понял, что мне нужно проглотить его, и подчинился. Таблетка оказалось довольно холодной, почти ледяной. Я ждал, что мне дадут запить, но холодный предмет быстро расплавился во рту, превратившись в невероятно сильный вкус ментола.

Даже дыхание перехватило. За доли секунды онемел язык, и похолодело нёбо. Горло и нос. Затем холод опустился ниже, в грудь, проникнув с жидкостью по пищеводу. Наверное, так себя чувствуют умирающие люди…

Когда я немного отошёл от ощущений и обратил внимание на происходящее вокруг, то увидел, что мне в грудь направлены несколько шпаг.

Люди в чёрных балахонах с прорезями для глаза и рта, в белых перчатках, сосредоточенно смотрели на меня. Тот, что стоял передо мной, отличался от других странной накидкой на плечах. На ней было вышито изображение глаза, вписанного в пирамиду, от которой в три стороны исходят лучи света. Неизвестный едва заметно кивал головой.

* * *

Я сидел у себя в кабинете и размышлял о том, что произошло. Следовало хорошенько подумать. Без суеты. Однако мысли путались, и даже кофе, сваренный Майей, не привел их в порядок.

Итак, что произошло?

Мне «посчастливилось» натолкнуться на… Как бы это сказать?.. На форму самоорганизации вчерашней элиты, которая оказалась не у дел. Интересно, что эти люди вели себя так, будто всё наоборот. Будто именно они «несут людям свет» и противостоят системе, подобно французским революционерам… Я прикоснулся к одной из частей механизма, в который вложились игроки, теряющие инвестиции из-за…

Из-за снижения эффективности управления капиталом. А «светоносный ангел» здесь не причём. Так… Забавная традиция. Не более.

Однако имелись обстоятельства, которые заставляли меня сомневаться. Первое. Если записка в одежде убитого араба реальна, если заговор реален, и его нити тянутся так далеко, то почему они отпустили меня?

А почему впустили? Я прошёл через странный ритуал и не сказал ничего особого, чем меня могли бы шантажировать. Если «что», то я притворялся. Хотел расследовать дело.

По крайней мере, пока никто не знает, что я был месте убийства араба и рылся в его вещах. Никто, включая самих заговорщиков.

И потом… то, что они говорили… их слова о культуре, традициях… имели смысл. Я почти не играл, почти не притворялся, когда отвечал на вопросы о том, что думаю по поводу системы.

Странно повёл себя и тот француз, спонсор псевдоисторической конференции. Я сообщил ему своё настоящее имя. Они не могли не знать, кто я такой. Пока меня возили туда-сюда в машине, пробили всю информацию.