Книга Любовь оружейной принцессы - Наташа Колесникова

— Живу, Афанасий Егорович, — со смехом ответила Саманта. — И в Москву не собираюсь возвращаться, хоть и коренная москвичка. Мне тут очень нравится.

— Не понял, я куда прилетел? В Жуковку, что ли? — сам себя спросил Колчин.

— Нет, в Левобережную, — поспешно подсказал Засядько. — А Жуковка… Я что-то не упомню такой станицы. Максим, где это?

— Под Москвой, Петр Андреевич, — усмехнулась Саманта. — Это где миллионеры живут, кстати, у Барсукова там дача.

— А, ну тогда понятно, — согласился Засядько. — Ну что ж, у нас тоже кое-что имеется, да.

Колчин торопливо пожал руки прочим начальникам станицы, остановился возле дочери, которая обнималась с молодыми ребятами. Парня-то он знал, иногда наведывался на дачу, которую прежде снимал под Москвой для дочери, а они там пьянствуют, оболтусы. Но вот этот парень всегда был самый серьезный и деловитый среди них. Честно сказать, хотел бы видеть его зятем дочери, умный парнишка, неплохой. Это было еще до появления Недосекина.

— Тебя, Федор, не спрашиваю, почему оказался здесь. Ради такой красавицы все можно стерпеть! — Колчин не удержался, галантно поцеловал ручку Оксане.

— Я не терплю, Афанасий Егорович, — сказал Бочаров. — Мне здесь очень нравится.

Колчин хоть и кивнул, соглашаясь, но все же огляделся — хмурое небо, мрачные домишки, пирамидальные тополя без листьев, серое кирпичное здание школы… Да что тут им всем нравится?! Непонятно…

— Петр Андреевич, — повернулся он к Засядько, — давай к делу. Где мой зять?

— Дома, Афанасий Егорович. Сейчас поедем к ним, а потом… у нас стол накрыт для дорогого гостя, в доме у Марины.

— Есть на чем ехать?

— Да, выбирайте, что вам больше подходит — «мерседес», «вольво»…

— Черт побери! «Мерседесов» у меня и дома навалом! Я же в деревню приехал… а, да, в станицу! У вас тут обычные «Жигули» есть? Давно не ездил.

— Есть, — шагнула вперед Саманта. — Если не возражаете — прошу к моей машине, Афанасий Егорович.

— Вот это да! — довольно усмехнулся Колчин. — С такой девушкой я буду чувствовать себя в полной безопасности. Ну, веди, Саманта. — Он повернулся к Агееву: — Гена, а ты выбирай, чего там у них имеется, я еду с Самантой.

Агеев быстро переговорил с Засядько, побежал к «вольво» Пастухова. Лена решила ехать в машине Федора. Вскоре странный кортеж помчался по улицам станицы — впереди «Волга» мэра, за ней «Жигули»-«десятка» Саманты с дорогим гостем, следом — «вольво» с Агеевым и Авдюшкиным, а за ними все прочие машины местных начальников, более крутые, нежели передние.

У ворот дома Недосекиных кортеж остановился. Хозяева уже ждали дорогих гостей возле калитки. Трое — Ксения Сергеевна, Владимир Владимирович и Нинка. Засядько скомандовал всем остальным ехать к Марине и там ждать, нечего тут торчать, мешать деликатным, понимаешь ли, разговорам. Остались только Саманта в своей машине и Агеев без машины, но Марина обещала прислать «мерседес» за Недосекиными. Когда Колчин с дочкой ушли в дом, Саманта вышла из машины, Агеев подошел к ней.

— Привет, коллега, — с улыбкой сказал он. — Ты что, правда москвичка?

— Правдее не бывает, коллега.

— Ну и как тебе тут? Честно, без дураков. Я-то сам с Кубани, армавирец… бывший. Как ты решилась перебраться в станицу?

— Меня зовут Саманта.

— Извини… Геннадий, Гена. — Агеев взял ее руку, чмокнул в запястье. — Но я не верю, что такое возможно.

— Могу объяснить, но только если ты кое-что объяснишь мне тоже. Про ситуацию со Славиком.

— Что могу — конечно.

— И что не можешь — тоже, свои люди. Так вот. Москва, однокомнатная квартира. Мать — журналистка, но не такая, чтобы квартиру купить. Гости — американцы, англичане, арабы, спать приходится на кухне. Но я профессионал, есть работа, за которую неплохо платят.

— Могла бы снять квартиру.

— А здесь — большой дом со всеми городскими удобствами, ванная с джакузи, родная дочка и двое… нет, вру, трое детей, все родные и любимые, чудные детишки. Муж — директор школы, самый уважаемый человек в станице. Начальников тут много, но уважают по-настоящему только Макса. Его мать — жена Засядько. Марина — моя лучшая подруга и начальник, я теперь ее охраняю и получаю столько же, сколько в Москве у Барсукова. Остальное можешь домыслить.

— Ну дела-а… — только и смог произнести Агеев.

— Я уж не говорю о качестве еды, чистом воздухе и собственном огороде. О рыбалке и шашлыках. О винограде над головой летом и цветущих садах весной. Это же сказка!

Агеев согласно кивнул. Если так, чего ж тут странного? Немало москвичек согласились бы жить в станицах на таких условиях. Но теперь нужно было рассказывать о том, что творилось в Туле и Москве в последнюю неделю.

Колчин остановился в прихожей, огляделся, одобрительно кивнул:

— Хороший дом. Я успел заметить, люди тут неплохо живут, это приятно, так сказать. Ну так где ж наш главный герой, а?

— Он куда-то вышел, скоро будет, Афанасий Егорович, — смущенно ответила Ксения Сергеевна. — Может, пока что по рюмочке?

— Это можно. Только… мы ведь еще на свадьбе условились, что будем на ты, верно, Ксеня, Володя? А я — Афоня, дурацкое имя, да еще и фильм такой есть, но что поделаешь! Ну ладно, подождем Славу, по рюмочке выпьем. Дочка, ты как? Давай садись за стол.

— Спасибо, но я бы хотела посмотреть на комнату Славика… — робко пробормотала Лена. — Он мне рассказывал…

— Пойдем, я тебе все покажу, — сказала Нинка.

Взяла Лену под руку и повела в комнату брата.

— Красавица растет, а, Володя? — спросил Колчин, усаживаясь за стол.

На столе красовались бутылка водки и немудреные станичные закуски — сырокопченый окорок, солонина, домашняя колбаса, да и местная «Докторская» производства мясного цеха при свиноферме Батистова тоже присутствовала. Ну и, разумеется, соленые огурцы, маринованные баклажаны, чеснок маринованный, даже соленый арбуз.

— Не спорю, Афанасий, — сказал Владимир Владимирович. — Извини, Афоней тебя называть не могу, не соответствует… ну, сам понимаешь.

Ксения Сергеевна наполнила тарелку гостя закусками, хозяин дома налил в рюмки водку.

— Афанасий, ты хоть бы рассказал, что ж у вас там случилось? — спросила Ксения Сергеевна.

— Вот придет ваш охламон, все расскажу, Ксеня. Ну, давайте выпьем за наших детей!

Лена с опаской вошла в комнату, посмотрела по сторонам. Вот здесь он, значит, живет… Да нормальная комната, тепло, у них тут печка так установлена, что все три комнаты обогревает сразу. Кровать, письменный стол, плакаты на стене… А она почему-то думала, что если живет в деревне, то есть в станице, так они все в одной комнате спят, тесно… Охо-хо, что же родители ей не объяснили в детстве, что и в… станицах люди живут вполне нормально? Видела тульские и подмосковные деревни из окна папиной машины, все там убого и бедно, так ей казалось. Потому и про Славика думала — облагодетельствовала, куда он теперь денется? Не прямо так думала, но где-то в глубине души сидела эта мысль. Ошибалась!