Книга Леди Сирин Энского уезда - Татьяна Коростышевская

— А я не люблю, когда надо мной смеются.

Принц поднялся, без интереса посмотрел на Джоконду, перевел взгляд дальше.

— Бездомный Господин Зимы, альва-предательница, вольный охотник… Если я притащу вас в резиденцию Лета, может получиться очень весело…

Он подошел к Ларсу.

— А для тебя, Хитрый Лис, я припас особенный подарок.

Альв опустил руку за пазуху и вытащил оттуда извивающийся черный жгут. Он что, змею там все это время держал? Извращенец! Тварь шипела, поводя из стороны в сторону острой головой. Эмбер склонился над телом охотника и осторожно опустил гадину на его грудь. Змея быстро обвила длинную Ларсову шею и, раскрыв пасть, принялась заглатывать свой хвост. Меня опять затошнило.

Принц распрямился, простер руки и произнес, видимо, ритуальную фразу:

— Принимаю владение этим сидом от Альмандина, верховного паладина дома Лета…

Змея застыла — ее злобные красные глазки блеснули напоследок — и превратилась в глянцевый тугой ошейник. Как же так? Я шмыгнула носом.

Эмбер торжествующе посмотрел на меня.

— Дашка-а-а, — раздался осторожный шепот у меня за ухом. — Я тут подумал… Ну чего я как вошь у тебя в волосах прячусь? Делать что-то ведь надо!

Пак! Про него я совсем забыла. И на него заклинание не подействовало. Это оставляло небольшую, но все-таки надежду.

— Короче, я сматываюсь, — возбужденно продолжал Пак. — Ты не против? Молчание — знак согласия.

Предатель! Я мысленно застонала. Хотя мы это все уже проходили. Меня в этом драном Фейриленде только ленивый не предавал и только ленивый не пытался облапить или поцеловать. Судя по ощущениям, пикси только что одарил меня прощальным поцелуем где-то в районе затылочной кости.

— Слушай, Даш… Сдается мне, твой верный поклонник на свой страх и риск действует, мамочку он в известность не поставил.

Я мотнула головой: «И дальше что?»

— Он пришел торговаться. Не продешеви, леди Сирин. Все, всем чмоки…

И мелкий пакостник, отпустив мои волосы, нырнул вниз. По позвоночнику прошла щекотка, там, где пикси скатывался на землю. Кажется, заклинания переставали действовать, значит, я скоро смогу пошевелиться.

Так. Что нужно сделать в первую очередь? Вытащить Ларса. Охотник пока не пришел в себя, но как только он ощутит на своей шее рабский ошейник… Господин Зимы и Анна — ребята взрослые, сами как-нибудь со стрессом справятся. Джоконда, Урух… Договор должен учитывать их всех. Знаю я этих высших фейри, стоит упустить хоть какую-то мелочь… Стоп, Дарья Кузнецова. А с чего ты уверена, что торговаться Эмбер будет именно с тобой? Других достойных кандидатов нет? Ты даже не знаешь, с какой целью принц сюда явился, а уже планы строишь. Спросить бы у нелюдя по-человечески…

Но нелюдь облегчать мне задачу не собирался. Он сдернул с пояса серебристый жезл, встряхнул его, как старый добрый ртутный термометр, и стал выписывать им в воздухе фигуры. Вслед движениям артефакта тянулись красноватые линии. Я подумала, что это письмена какого-то фейского алфавита. Линий становилось все больше, а Эмбер все не останавливался. «Войну и мир» он там написать собирается, что ли?

— Пссс… — опять раздалось над ухом. — Дашка-а-а!

Я дернула плечом, то ли приветственно, то ли пытаясь стряхнуть надоедливого предателя.

— Тут такое дело… Смыться-то я не могу — периметр закрыт.

Я злорадно замычала.

— Хорошо, что я, прежде чем сам сунуться, дохлую мышь туда бросил. Хорошо, что она была уже дохлой. Удручающее зрелище. Куда только в таком маленьком тельце столько кишок помещается? Тебе меня жалко?.. Ай, забыл, что ты разговаривать не можешь. Ну хоть ухом пошевели в знак поддержки, что ли…

Тем временем Эмбер методично обходил моих спутников, склонялся над каждым и притрагивался навершием жезла. Он не пропустил ни Ларса, ни испуганно округлившую глаза Джоконду.

— А тебя, моя слишком дорогая вещая дева, я оставлю на десерт.

«Если он приготовил для меня еще одну змею, — обреченно подумала я, — лучше сдохнуть сразу».

Некстати вспомнилось, что боязнь змей называется герпетофобия и что у меня ее нет, как и остальных двух или трех десятков фобий, которыми я могла похвастаться еще недавно. Хоть какая-то польза от неожиданных путешествий, это если я все-таки выживу. Кольнуло одновременно в локте и голени — это восстанавливалось кровообращение. Я осторожно, чтобы никто не заметил, пошевелила мизинцем. Бинго!

— Он тебя теперь, наверное, в свой гарем заберет. — Пак успокаивал меня как мог. — Ничего особенного. Правда, слухи ходят, что он баб своих в черном теле держит, но тебе пару килограммчиков сбросить даже полезно будет. Может, даже пару десятков…

Этого я вынести уже не смогла. Истошно замычав, я упала на спину, пытаясь придавить своими «лишними парудесятками» наглеца.

Кажется, Эмбер испугался. Он подхватил меня под мышки, дернул, поставил на ноги. Мой затуманенный взор остановился на лацкане желто-золотого камзола. Я уже и забыла, какой он, зараза, высоченный. Принц, разумеется, а не камзол. Видимо, его светлейшее высочество не мог определить причину моей истерики, глядя на макушку, поэтому просто потянул меня за волосы, заставляя поднять лицо.

— Прекрасно, — сообщил он после беглого осмотра. — Боишься. Я все никак не мог выбрать, кого мне больше хочется мучить — тебя или твоего охотника.

Какой сложный выбор! Если бы могла, растянула бы губы до ушей в злой усмешке. Да если с Ларсовой головы хоть волосинка упадет, тебе, нелюдь светлый, не жить.

— Поэтому я буду мучить вас обоих, — почти ласково закончил Эмбер, снимая с пояса витую веревочку удавки.

Что ж они тут карманов не изобретут. Ходит, увешанный побрякушками, как новогодняя елка.

— Знакомая вещь, правда, полукровка? Похожую тебе удалось перерезать рябиновой щепкой еще в твоем мире. Это усиленный вариант, да и рябины ты здесь не найдешь.

Он набросил мне на шею поводок, затянул и привязал свободный конец к поясному кольцу.

Черт! Теперь между мной и Эмбером было метра полтора, уменьшить это расстояние можно было без труда, увеличить — нереально. Тридцать три раза черт! И…!

Язык кольнуло. Похоже, изумруд на этот раз попался ограненный, и, видимо, думала я достаточно интенсивно, чтобы Пак воспринимал ругательства.

Рот наполнился слюной, горло распухало. Цветы! Драгоценность-то я еще перенесу, проглотил — и всех делов, пока пищевод не забьется, но пышная осенняя хризантема перекрывала сейчас дыхательные пути.

«Как же я светлых альвов ненавижу, — подумала я, прежде чем отключиться. — Ксенофобия называется…»

Под каблуком хрустнул осколок бутылки. Я остановилась. Ночь. Темный захламленный переулок, фонарь, раскачивающийся на покосившемся столбе. И куда же вас на этот раз занесло, любезная Дарья Ивановна? Судя по декорациям, в родимый Энск? Эк вас ностальгия замучила, если даже после смерти домой тянет.