Книга Лексикон - Макс Бэрри

Эмили покачала головой. Она не хотела никаких проблем.

– Дай мне свой телефон. Я перезвоню тебе через пару часов.

– Я не стал бы тратить время на сборы. Здесь нет ничего, что тебе может понадобиться.

– Если я не предупрежу людей, что уезжаю, меня будут искать. Меня объявят в розыск. Возникнут неприятности.

Мужчина молчал. Он собирался сказать ей, что Организация умеет улаживать вопросы, когда кого-то объявляют в розыск. Однако в итоге просто пожал плечами.

– Как хочешь. – Он порылся в карманах. Этот парнишка тоже учился в школе? Вполне возможно, что он один из младшеклассников, какой-нибудь тощий постреленок, который в те времена еще не дорос до того, чтобы она обратила на него внимание. Правда, Эмили не была в этом уверена. Казалось, что школа в далеком-далеком прошлом. – А ведь ты действительно стала частью этого места, а?

– Городок маленький, – сказала она. – Другого выхода не было.

Он улыбнулся так, будто не поверил ей, и протянул ей карточку.

– Я буду в машине.

* * *

Эмили позвонила Мэри, хозяйке «Запутанного клубка», и сказала, что ей нужно срочно уехать, что у нее якобы умирает мать. Голос Мэри наполнился сочувствием, и она сказала, что все в порядке и что Эмили может задержаться на столько, на сколько ей нужно. Она сказала:

– А я и не знала, что ты все еще поддерживаешь связь со своей семьей.

– Я не поддерживала, – сказала Эмили. – Просто до меня дошла весть.

Затем она поехала в больницу и осталась там ждать. Эмили никогда не знала, где может оказаться Гарри, поэтому лучше всего было ждать его в отделении «Скорой». Иногда она ожидала, читая журнал, в обществе фермеров с руками, обмотанными черными полотенцами, и мамаш с малолетними детьми. В отделение вела двойная стеклянная дверь, и когда на пандус въезжала «Скорая», ее белый капот начинал разбрасывать во все стороны отблески света. Ощущение было потрясающим, как будто ты выиграл приз.

Однако когда Эмили увидела его, она тут же разрыдалась. Случившееся с ней было неожиданным и шокирующим, если тот парнишка из Организации находится поблизости и видит ее, кто знает, что еще может произойти? Гарри, встревоженный, подошел к ней, и Эмили услышала, как из ее рта полилась ложь насчет матери и рака. Она обняла его и вдыхала его запах, пока была такая возможность.

– Хочешь, я поеду с тобой?

– Нет, – сказала она с благодарностью. – Тебе нельзя.

– Ты надолго? – Гарри покачал головой. – Все ясно: ты не знаешь. Ничего страшного. Не спеши обратно. – Он поцеловал ее в макушку. – Но обязательно возвращайся.

– Я вернусь, – сказала Эмили, и едва эти слова сорвались с ее губ, она удивилась их правдивости. – Я вернусь, обещаю.

В конце концов она отстранилась. Вокруг были люди, и чем дольше тянулось прощание, тем тяжелее становилось у нее на душе, поэтому, когда Гарри предложил отвезти ее домой, Эмили отказалась. Она понимала, что должна расстаться с ним, пока у нее есть на это силы.

– Я люблю тебя, – сказала она, и он грустно улыбнулся.

Если оглянуться назад, становится совершенно очевидно, что расставание было неизбежно. Эмили должна была бы предвидеть, чем все закончится. Но от любви люди глупеют, а она была влюблена по уши. Двери отделения разъехались перед ней, и она вышла наружу, и единственное, что помогло ей вынести расставание, была уверенность, что она вернется.

* * *

Через час Эмили уже сидела в черном седане и в боковое зеркало смотрела, как Брокен-Хилл исчезает в клубах пыли. Парнишка, разогнав машину до девяноста миль, одной рукой держал руль, а другой шарил в телефоне.

– Поспи, если хочешь, – сказал он ей. – В ближайшие восемь часов вокруг не на что будет смотреть.

Это было правдой. Но Эмили не могла не смотреть. Парнишка то и дело косился на нее, и в конечном итоге она свернулась клубочком на сиденье, спиной к нему. Некоторое время спустя в противоположном направлении пронеслась машина. Верхняя часть белого кузова сияла в лучах солнца, нижняя была покрыта толстым слоем пыли. Эмили посмотрела в зеркало, провожая ее взглядом. Через минуту пронеслась еще одна, потом еще.

– Тут таких много?

– Гм? – сказал он.

– Машин, – сказала Эмили.

Он пожал плечами.

– Наверное, местные.

Она опять положила голову на спинку. Впереди на дороге появился грузовик, черная восемнадцатиколесная фура без опознавательных знаков, которая везла странный металлический контейнер, Эмили никогда такой не видела. На этот раз она ничего не сказала.

* * *

Путешествие длилось тридцать четыре часа – достаточно долго, чтобы успеть разжечь в себе ненависть к парнишке из Организации и всему, что он олицетворяет. Эмили порадовалась тому, что кресла в первом классе напоминают капсулы – это давало ей пространство, чтобы спрятать свои страдания. Она не знала, что послужило толчком к появлению парнишки – то ли прошло достаточно времени и Организация решила, что она наказана в полной мере, то ли они наблюдали за ней, то ли случилось нечто еще. Но что бы это ни было, от нее ждут, что она будет контролировать свои эмоции.

Дезориентированная, с острой болью в самой сердцевине своего тела, Эмили покинула самолет, приземлившийся в округе Колумбия, и вышла в солнечную зиму. Лимузин доставил ее в роскошную гостиницу, где парнишка и распрощался с ней. Она проспала четырнадцать часов и, проснувшись, увидела, что телефонный аппарат на прикроватной тумбочке мигает красным. Эмили нажала кнопку, решив, что голосовое сообщение оставил Элиот, что было бы ужасно, или Йитс, что было бы еще ужаснее, но оказалось, что это не тот и не другой. Незнакомая ей девушка сообщила, что через тридцать минут ее ожидают в таком-то модном магазине. Сообщение закончилось без прощальных слов девушки, как будто ее оборвали на полуслове, однако Эмили знала, что никто ничего не обрывал.

Она на такси доехала до центра и принялась примерять юбки и легкие блузки. В зеркале она выглядела пугающе загорелой.

– Понадобится нечто большее, чем жакет, – сказал мужчина, который представился как персональный стилист. – Вы, дорогая, напоминаете пещерного человека, одевшегося в костюм.

Он проводил ее в салон, где лысый мужчина расчесал ей волосы и с сокрушенным видом оглядел то, что было у нее на голове. Сейчас, оказавшись в обществе других женщин, Эмили увидела свою проблему. Светлые волосы стали неправильного цвета, такого, какой бывает, когда они выгорают на солнце. Кожа на лице огрубела. Эмили впитала в себя Брокен-Хилл. Она усвоила его и превратилась в дикарку.

– Не беспокойтесь, – сказал парикмахер. – Мы справлялись с ситуациями и похуже.

Позже, когда пол превратился в кладбище обрезанных волос, она увидела свое отражение со стрижкой боб и длинной челкой, напоминающей стальную дверь. Казалось, они попытались спрятать ее лицо. Ей было странно видеть себя такой.