Книга Не дать смерти уйти - Сергей Самаров

Хорошо бы атаковать прямо сейчас, воспользовавшись предрассветной темнотой. Но тогда мы не успеваем хорошо подготовиться. А это значит, что бой может превратиться во фронтальный, где двукратный численный перевес и, соответственно, такой же перевес в огневой силе, со стороны боевиков будет для нас иметь тяжелые последствия. Боевики смогут остановить нас и заставить залечь. А стрельба привлечет внимание других боевиков, еще не покинувших село. И тогда мы вообще попадем в критическое положение.

Выход оставался единственный. Окружить боевиков и сопровождать их в незримом кольце. Потом выбрать подходящее место и стремительно атаковать, завершив бой рукопашной схваткой. Это позволит обойтись без активной стрельбы, привлекающей внимание. Да и расстояние уже будет такое, что помощь из села подоспеть не сможет…

* * *

Рассвет занимался за далеким восточным хребтом стремительно, словно гнался за нами. А мы как раз от него убежать стремились, – необходимо было занять позиции до того, как рассветет полностью. Я уже и тепловизор на бинокле отключил, и частенько посматривал на боевиков вообще без бинокля, потому что общий вид тоже многое дает. Бинокль же на таком расстоянии позволяет только отдельные детали различить, что тоже хорошо. Можно сделать определенные выводы. И их я уже сделал. Так, определил командира группы. Он ни разу к носилкам не прикоснулся, и вообще держался от них подальше. Если вдруг оказывалось, что носильщики догоняют его, командир оглядывался испуганно и ускорял шаг. Остальные боевики к ручкам носилок приложились. Менялись часто, чтобы поддерживать высокий темп передвижения.

Я постоянно прикидывал расстояние от села до группы и оттягивал время атаки. Видимость отвратительно хорошая. Правда, эта же видимость позволила нам заметить, как в сторону автомобильной трассы из села выезжают два грузовика, «уазик» и какой-то иностранный внедорожник…

Приближалось место, вполне пригодное для атаки. Я сверился с картой.

– Я – «Волга»! Внимание всем! Готовимся… Командира все определили?

– Определили… – за всех ответил старший лейтенант Парамонов. – Белоручка… И бабник…

Мне захотелось хохотнуть в микрофон.

– Парамоша, а почему бабник? – удивленно спросил майор Паутов.

– От груза шарахается… Облучения боится… Кому он, облученный, удовольствие доставить сможет? Даже облученной бабе будет не нужен…

В рассуждениях старшего лейтенанта была некоторая логика.

– Готовимся, через пятьдесят шагов будет спуск. На середине спуска атакуем. «Сокол», командира видишь?

Лейтенант Сокольников впереди шел, словно дорогу боевикам показывал.

– Держу на мушке…

– С него и начнешь… «Спартак»!

– Успею снять пару замыкающих, пока остальные проснутся…

– Работаем по моей команде. «Кречет», на тебе с Садовниковым носилки… Вместе с носильщиками… Остальным, огонь по команде. Стрельба на поражение, одиночными выстрелами…

Я перебежал из-за куста за камень. Пристроив на камне автомат, прицелился…

– Я – «Волга»… Начинаем на счет «три»…

Как обычно, каждый считал про себя. Первым рухнули на землю командир и один из замыкающих. Затем второй замыкающий изумленно вскинул руки, и тоже упал. И тут же ударили с разных сторон быстрые одиночные выстрелы. Опытные боевики успели бы залечь. В этой группе были боевики неопытные…

Пока они соображали, что происходит, пока искали взглядом укрытие, все было кончено. Мы быстро, но не теряя осторожности и потому пригнувшись, стали стягиваться к носилкам. Из села нас видно не могли увидеть даже в бинокль – я специально выбрал такое место…

Носилки опрокинулись. Упакованный в целлофан, лежал на земле дощатый, грубо сколоченный ящик. Я шагнул вперед, и лопаткой оторвал крышку. В ящике лежали аккумуляторы от «КамАЗА»…

* * *

Пока никто не доказал, что отрицательный результат тоже является результатом, и в первый момент меня неприятно кольнуло чувство обиды. Столько стараний, и все зря… Но я быстро взял себя в руки.

– Отдыхать не будем… Спускаемся…

– «Волга», я – «Приштина». Что у вас?

– Порожняк… Ты где?

– Почти догнал вас… Если вы в низинке…

Майор Бобрынин тут же появился на склоне. Подошел, рядом с носилками остановился, ногой аккумулятор легонько пнул…

– Что там внизу? – спросил я.

– Почти все уехали… Остались только те, кто раньше здесь был… И Саша с Мадиной уехал… В одной машине с Ачемезом и Мовсаром…

– С собой они америций забрать не могли?

– Спутник не показывает… Если только кому-то в рюкзак засунули… Два сигнала в один сольются… Можно подумать, что это просто человек…

– Ладно, спускаемся… Будем думать…

Честно говоря, мыслей в голове не было. Думать надо, но что придумаешь? Только одно остается – по примеру майора Бобрынина пробраться крышами до двора Астамировых и проверить сарай. Иного не дано… Боевиков там, конечно, много, но можно и с ними справиться… Какой-то хитростью выманить часть, остальных перебить… В случае чего, можно и остатки сводного отряда спецназа внутренних войск привлечь…

Молча, не в самом лучшем расположении духа, мы стали спускаться.

– Подсунул нам гроссмейстер задачку… – словно прочитав мои мысли, сказал майор.

– Тем не менее, решать ее надо…

– Мысли есть?

– Пока вижу только один вариант – штурм двора… Может быть, вместе с «краповыми»… Но попробуем сначала подумать… Коллегиально…

– Мне кажется, и там ничего нет… – вздохнул Бобрынин.

– Откуда такой пессимизм?

Он плечами пожал, словно сам не понимал, с чего вдруг такие мысли в голову пришли. Потом все же ответил:

– Если бы америций был там, то Ачемез хотя бы Сашу оставил для наблюдения… Или даже Мовсара…

– А ты не думаешь, что это еще один тонкий ход шахматиста? Он нам внушает, что в сарае ничего нет… Иначе он Сашу бы оставил для наблюдения… Или даже Мовсара… – я ответил майору его же собственными словами и увидел, что ему моя мысль понравилась больше, нежели мне самому. Так порой бывает – чтобы себя убедить, стараешься убедить кого-то другого. Убедишь его, и сам верить начинаешь…

Но себя я так и не убедил. Не получилось…

– Товарищ подполковник, – догнал нас лейтенант Стогов. – Время сеанса связи… Четыре минуты осталось… Как раз рацию развернуть и настроить…

– Привал… – скомандовал я и сел рядом с тропой.

Бобрынин стоять остался, травинку сорвал и жевал ее, ожесточенно огрызки изо рта выдергивая.

– Не горько? – спросил его майор Паутов, присаживаясь рядом со мной.

– Горько… – сказал Бобрынин. – От боязни америций упустить – горько…