Книга Конец лета - Кэтлин Зейдель

Затем все это паблисити стало источником беспокойства: правильно ли освещены события? хорошие ли использовали фотографии? насколько двусмысленными оказались процитированные высказывания? Известность не приносила радости. Самым приятным чувством было облегчение.

— Что же хорошего в том, чтобы быть знаменитостью? — не понял Джек.

— Ты можешь заставить людей что-то сделать, — сказала она. Когда ты знаменитость, на твои звонки отвечают. «С вами говорит Эми Ледженд». Люди придают этому значение. Они открывают свои чековые книжки, свои сердца. Больного ребенка самолетом доставляют в центральную больницу, а гостиница предоставляет его семье номер. В холле банка крови, отчаянно нуждающегося в пополнении, внезапно вьется лентой очередь из сотни доноров. В затопленную водой школьную библиотеку присылают книги, коробку за коробкой, а добровольцы приводят их в порядок, заносят в каталог и расставляют по полкам. — Генри все еще стремится выиграть соревнования профессионалов, а мы с Томми уже не можем на это рассчитывать. Но мы испытываем большее удовлетворение, чем Генри, потому что делаем больше добра.

— Вот почему ты решила, что мне следует работать в Красном Кресте?

Она пожала плечами:

— Может быть. Этим ты и мне помог бы.

Джек прикончил сандвич. Эми открыла пакетик сушеных абрикосов, взяла несколько сама и передала ему остальные. Маленький огонь приплясывал и мерцал. В соснах шуршал ветер. Джек подался вперед, поставил локти на колени, свесив руки. Вдруг тыльной стороной ладони он почувствовал прохладную каплю — начинался дождь.

Эми посмотрела на небо. Должно быть, она тоже почувствовала влагу.

— Неужели дождь? — По-прежнему ярко светила луна. — Не может быть, небо весь день было ясным. Откуда он взялся?

Эми хотелось бы вот так сидеть и сидеть у костра, но ее желания не имели никакого значения для Природы. Определенно пошел дождь. Джек запихал остатки абрикосов в рот, поднялся, и принялся разбрасывать ногой костер — так его было легче погасить.

— Можешь спрашивать откуда хоть всю ночь, но беседовать будешь сама с собой, потому что я собираюсь остаться сухим.

Эми вскочила на нога, засуетилась, собирая мусор, складывая грязные тарелки.

— Сполосни только как следует чашки, и будем считать их чистыми, идет? — предложил он.

Разумеется, она была согласна.

— Иди в палатку. Я сам все сделаю. Зачем мокнуть обоим?

— Не глупи, я помогу.

Дождь усиливался. Порывистый ветер укрыл луну облаками, свет померк. Эми окунула чашки в остатки горячей воды. Джек запихал оставшееся снаряжение в рюкзак, отнес его на берег и засунул под перевернутое каноэ, а котелок, чашки и тарелки разложил сверху.

Эми ему помогала.

— А зачем мы это делаем? — спросила она, пристраивая тарелку на выпуклом днище. — Если мы хотим высушить тарелки, это, наверное, не самое лучшее место.

Дождевые капли разбивались об алюминиевое дно лодки с легким металлическим звуком. В тарелках уже начала собираться вода.

— Это на случай прихода медведей. — Здесь медведей, конечно, не так уж много, не то что в Йеллоустонском парке, где они настолько привыкли к людям, что научились открывать мусорные контейнеры и багажники автомобилей. — Если медведь попытается добраться до рюкзака, тарелки загремят и напугают его. Хорошо, что ваша семья все еще пользуется металлическими тарелками и чашками. От пластика такого шума не будет.

— Две жестяные тарелки и этот чайничек смогут напугать медведя?

Вопрос резонный.

— Во всяком случае, они разбудят и напугают нас.

— Буду ждать с нетерпением, — отозвалась она.

Джек почувствовал, что от дождя у него начинают намокать волосы, но, кажется, все уже было убрано. Он подтолкнул Эми, заставляя ее поторопиться в укрытие, а сам вернулся к костру, чтобы взять фонарь.

Когда он подбежал к палатке, Эми уже была внутри. Он поднял полог, осторожно просунул фонарь внутрь и не отпускал, пока не почувствовал, что она крепко его взяла. Затем забрался сам.

Сидеть пришлось по-турецки. Это была старомодная походная палатка, с треугольными боковинами и крутыми стенками. В длину она составляла не больше семи, а в ширину — не больше четырех с половиной футов. Высота центральной стойки не превышала четырех футов.

Эми держала фонарь в вытянутой руке. Его зеленый металлический абажур был усеян капельками дождя, и он весь шипел.

— Почему он издает такой жуткий звук?

— Не знаю. Не волнуйся, он не взорвется.

Он оглядел палатку, ища, куда бы его пристроить. Сверкающий металлический крючок на крепкой ленте был вшит в центральный шов. Джек взял фонарь и, повесив его там, потихоньку отпустил, надеясь, что палатка не рухнет под его весом.

— Ты будешь биться о него головой, — заметила Эми.

Фонарь находился как раз в центре их временного жилья, его основание оказалось на расстоянии трех футов от пола палатки.

— Ты тоже, — возразил он, — Я не буду.

Эми начала раскатывать спальные мешки. Она знала, что он наблюдает за ней — ждет, что она ударится о фонарь. Тогда она решила устроить из этого небольшое шоу, взмахивая рукой, поднимая плечо, встряхивая головой, двигаясь на расстоянии полудюйма от фонаря, но ни разу его не задев. И делала она это, даже ни разу в сторону фонаря не взглянув, она просто знала, где он. Каким же чувством пространства она обладала!

— Как у тебя это получается?

— Не знаю. Просто получается… Хотя это легко, потому что существует изменение звука и температуры.

— Но ты, наверное, могла бы сделать это и без изменения звука и температуры?

— Вероятно.

Что означало «конечно». Джек тряхнул головой. Он-то думал, что у него хорошие рефлексы, но по сравнению с ней у него была реакция, как у неповоротливого, впавшего в спячку животного.

Эми попросила его сесть на разостланный спальник, чтобы она могла раскатать другой. Для этого ей пришлось развернуть его перед собой, переместиться на другой конец и расправить. Ее нежная кожа светилась в резком свете фонаря, а от свитера шел слабый запах шерсти.

Самое время для небольшого разговора. Разумеется, оба они находились здесь с общей целью, оба поглощены своей ролью благородных спасателей, быстроногих гонцов, но возможно, именно это и подтолкнуло его к выяснению их отношений. Ты так мила, детка, но я не собираюсь к тебе клеиться.

Хотя Эми вряд ли была «милой». Казалось, она совершенно не сознает своей сексуальности.

Он набрал в грудь воздуха. Это нелегко, но он должен это сделать.

— Когда я в последний раз попытался кое о чем с тобой поговорить… — он имел в виду злополучный разговор у костра на озере, — я все здорово скомкал.