Книга Мужеедка - Джиджи Леванджи Грэйзер

— Так не пойдет, — заявила себе Кларисса, давясь куском холодного жареного мяса.

Она дождалась восьми часов, неподвижно сидя в жестком кресле, чтобы не мешать пищеварению. Ровно в восемь схватила телефон (ее мобильник сел, она забыла зарядник в Той Проклятой Квартире) и набрала номер. Первая в списке Роберта Тоскливая. Или Тоскливая Роберта, как угодно.

— Мне нужна работа, — сказала ей Кларисса.

— Отлично, — отозвалась Роберта. — Ты слышала новость? У него опять будет ребенок, а мне запрещено приближаться ближе чем на пятьсот ярдов к его почтовому ящику.

— Наверняка ты знаешь кого-нибудь в журнале, — продолжила Кларисса.

— Анну Кейт, Майо и Ларна, — донеслось в ответ.

— Ларна?

— Тебе нужна реклама? Могу помочь, — предложила Роберта. — Вчера я звонила ему домой и бросала трубку, так они сегодня заблокировали звонки с моего номера. Параноики, честное слово.

— Я решила стать внештатным корреспондентом, — прорвалась сквозь этот поток Кларисса.

— А, нет проблем. Звякну Пейдж.

— Спасибо. Ты моя Новая Лучшая Подруга! — воскликнула Кларисса. — Пообедаем вместе?

— Отлично. Только я не могу показываться в «Чоу», «Плюще», «Чайе», «Гриле», «Барни Гринграссе» и «Локанде». Меня арестуют. Письма ему мои, видишь ли, не по душе. Хотя по-хорошему ему бы следовало гордиться… Но любое другое место подойдет. Только не в новом ресторане на Третьей. А, нет, погоди, я вспомнила: Пейдж со мной больше не разговаривает.

Помолчав, Кларисса все же решилась спросить:

— Какие-то проблемы?

— Да все те же, все те же. Мой что-то ей сказал насчет того случая.

Кларисса закрыла глаза.

— Случая?

— Я на него наехала. Это вышло нечаянно, клянусь. Он сам виноват. И рука уже почти зажила.

Кларисса шепотом попрощалась и вычеркнула Роберту из своей электронной книжки.

Однако работа нужна… Надо позвонить Тони Би.

19. Поиски работы продолжаются…

Тони Би рыдал кровавыми слезами.

По крайней мере, так он сказал Клариссе:

— Я рыдаю кровавыми слезами.

— А что произошло?

Кларисса возвышалась над Тони Би, который в одних штанах сидел на ковре у себя в гостиной и стонал, как проститутка, кинутая клиентом.

— Ты что, газет не читаешь?

— Газет? Каких еще газет? — удивилась Кларисса. — Ах да, конечно. Я читаю эту, как ее… «213». Ну, там, где печатают фотографии знаменитостей, которые у них все похожи на обезьян.

— Господи! — взвыл он. — Ты хоть новости смотришь?

— Конечно, я смотрю новости. Например, то шоу… Там, где эта музыка… Да-да-да, дум-дум-дум…

— «Сегодня вечером»? Это вовсе не новости.

— У них есть репортеры, они рассказывают всякие истории, значит — это новости.

У Тони Би был такой вид, будто он вот-вот зарыдает или устроит истерику, но Кларисса знала, что он этого не сделает: Тони Би слишком боялся выглядеть некрасивым.

— Кларисса, как ты вообще узнаешь о том, что творится в мире? К примеру, о войнах или выборах…

— Раз в неделю встречаюсь со Звездной Палатой.

— Ты идиотка, — заявил Тони Би. — Откуда эта юбка? Божественно.

— Та-ак. Похоже, вчера кого-то продинамили в постельке. Я не в счет. Слава богу, меня это больше не интересует.

— Мои акции рухнули, детка.

— И это плохо, да? — уточнила Кларисса. — Видишь, я все-таки кое-что знаю. Но довольно о тебе и твоих проблемах. На этот раз все очень серьезно. Мне нужна работа.

Тони Би взглянул на нее и засмеялся. На заднем плане молодой йог в желтых плавках, весь лоснящийся от масла, начал обряд поклонения солнцу. Его мускулы блестели, как миллион хромированных бамперов.

— Гей? — поинтересовалась Кларисса.

— Не смотри на него, — велел Тони Би. — Ты — замужняя женщина. Мои акции упали с двухсот шестидесяти до двенадцати. — Он покосился на йога и вздохнул. Голос опустился до шепота: — Скажем так, я всерьез подумываю переехать в Долину.

— Нет! — возмутилась Кларисса. — Ты ведь оттуда родом, как ты можешь вернуться?

Жить в Долине… Что может быть ужаснее для обитателя Вестсайда?

— А зачем тебе работа? Ты вышла замуж за богатого болвана, наслаждайся жизнью, — посоветовал Тони Би, проводя ее на черно-белую кухню, отделанную тем самым парнем, который занимался отелем «Старз», когда акции были на ста двадцати пяти и продолжали расти.

— Ты разве не понимаешь? Я хочу стать кем-то значимым. Кроме того, мы разошлись, — добавила Кларисса, наливая себе «Эвиан» в хрустальный ирландский бокал (курс акций: 150 3/4).

— Ты еще более деструктивна, чем я, — заметил Тони Би.

— Поэтому ты меня так любишь. Ну же, подумай как следует. Ты всех знаешь. По крайней мере, ты знаешь людей, которые нанимают таких, как я.

— То есть тех, кто ничего не умеет? Профессиональных безработных?

— Я умею общаться. Устрой мне встречу — и больше от тебя ничего не требуется. Кого-нибудь в журналах знаешь? Я бы хотела стать внештатным корреспондентом.

— У меня есть знакомые в «Гей Интернешнл».

— Издеваешься?

— Ладно, я подумаю, что тут можно сделать.

— Я беременна, — поведала ему Кларисса. — Поэтому мне нельзя перенапрягаться. Например, печатать на машинке или отвечать на телефонные звонки.

— Так быстро залетела? — изумился он. — А говоришь, что ничего не умеешь.

— Оглох? Я сказала, что умею общаться.

Расцеловавшись с Тони Би на прощанье на террасе его особняка в испанском стиле (курс акций: 221), она помчалась прочь на своем кабриолете БМВ с опущенной крышей, преисполненная того же оптимизма, что и солнце, отважно пытающееся пробиться сквозь лос-анджелесскую дымку.

Через двадцать четыре часа Тони Би договорился о встрече. Он оставил послание для Клариссы: сперва долго ругался по поводу жуткой музыки на материном автоответчике (латиноамериканской, разумеется), а потом сообщил, что с ней готов поговорить насчет работы некий Талл Чушински («Талл — псевдоним в честь группы «Джетро Талл», — пояснил Тони Би, — а фамилия настоящая, так что следи за своим языком. Слово «чушь» там табу»). Еще он сказал, что Талл ищет человека, способного общаться, — то есть именно то, что Клариссе и требовалось.

Она позаимствовала у матери модное платье от Дианы фон Фюрстенберг в стиле семьдесят седьмого года, которое с трудом сошлось у нее на талии. Любуясь на себя в зеркало, заметила в шкафу пару босоножек от «Прада», которые звали ее по имени так громко, что впору было затыкать уши. Их она тоже позаимствовала.