Книга Рыцарь и ведьма - Мэгги Дэвис

Король поднял королеву Идэйн из слоновой кости, осмотрел фигуру и вернул ей. Тамплиер спросил:

– И что же, государь, он мог угадать, какие ходы вы сделаете?

– Ах, да, как-то мог, – ответил король, не поднимая головы. – Однако несмотря на то, что в этой игре он обладал особой силой, во всем остальном мало что мог. Похоже, что его дар ограничивался игрой в шахматы. Мой оруженосец юный де Клэр говорил, что он жульничает, что он видел, как старик менял фигуры местами.

Асгард нахмурился.

– И кому же вы поверили, ваше величество?

– Я уже сказал тебе. – Генрих поднял чашу, и тамплиер поспешил наполнить ее вином. – Аристотель, греки и египтяне, и в особенности зороастрийцы, изучали естественную природную магию, но кельты, живущие в Британии, похоже, ничего о ней не знают. Как нация они чрезвычайно отсталы. У них не развиты ни алхимия, ни астрология и очень мало развито то, что они называют «колдовством». Все, что они знают и умеют, они приписывают волшебной расе фей, восходящей к туманной древности, так называемому «маленькому народу» или волшебным птицам, или тем, кого они называют «сидхе», то есть те, кто живет среди каменных кругов и древних гробниц и якобы происходит от ирландского народа волшебников. Но так или иначе у них нет полных знаний. И это досадно. Мне доводилось читать Гермеса Трисмегиста[10], и я надеялся что-либо узнать о герметической традиции, хотя бы о простой форме превращений. Но что касается этих диких племен, тут ничего не удается добиться.

Король Генрих облокотился на стол и из-под густых бровей в упор посмотрел на Идэйн.

– Как я понял из слов де ля Герша, ты, моя дорогая, не обычная цыганская гадалка или бродячая шарлатанка?

Идэйн переводила взгляд с короля на тамплиера и обратно. Значит, Асгард и об этом ему рассказал.

В комнате стало очень тихо, только со двора слышалось громыхание телеги. Идэйн опустила глаза на доску.

– Ваше величество, – сказала она ясным и чистым голосом, – простите меня, но я не умею играть в шахматы.

Казалось, король даже не слышал ее слов. Он смотрел на черно-белые квадраты и фигуры на них.

– Я пошел ладьей, – сказал король Англии, указывая на фигурку черного дерева. – Правила игры таковы, что теперь ты должна сделать ход.

Идэйн все еще держала в руках королеву слоновой кости, которую он дал ей, закончив свою речь. У Идэйн возникло странное ощущение, будто она услышала слабое, похожее на пчелиное, жужжание, эхом отдававшееся где-то у нее в голове.

Она смотрела на шахматную фигуру, не вполне понимая, что случилось. Король, не спуская с нее глаз, подался вперед.

Идэйн неуверенно поставила фигурку королевы на надлежащее место рядом с королем. На ощупь фигурка была теплой, будто побывала возле огня.

Внезапно Идэйн почувствовала себя отупевшей от усталости. Ум ее не хотел прилагать усилия, чтобы овладеть наукой игры в шахматы. Мысли блуждали где-то далеко, ей вспоминался пиршественный зал, вдовы за своим столом и придворные туалеты, те самые, что она и леди Друсилла так старательно приводили в порядок, чтобы к приезду короля Генриха у нее появился элегантный гардероб.

Она знала, что бессмысленно протестовать, ссылаясь на усталость и жалуясь, что на рассвете она не в силах учиться играть в шахматы. Под взглядом короля она взяла белую ладью и передвинула ее по доске вперед. Король ничего не сказал. Она смотрела, как его рука замерла над доской, смотрела, как он выбрал другую ладью и пошел ею. Не способная ни о чем думать, она сделала то же самое. Король пошел конем и взял ее пешку.

Идэйн в смятении смотрела на доску. В ушах у нее звенело. Она сидела здесь, потому что не знала, что еще делать. Но она не могла себе представить, что король находит эту игру забавной, интересной или увлекательной – наблюдать за девушкой, не имеющей о шахматах никакого представления, смотреть, как она неуверенно переставляет по доске фигуры.

Король тем временем говорил с Асгардом, склонившимся к его плечу. Идэйн чувствовала, как веки ее тяжелеют, она старалась заставить себя не зевать.

– Есть другие варианты, – сказал король, делая ход слоном. – Особенно если использовать сарацинскую защиту.

Несколько свечей догорели и погасли. Асгард не заменил их новыми. Король встал из-за стола и поворошил угли в камине, потом подбросил в огонь небольшое поленце. Огонь теперь ярко разгорелся, но полено вскоре сгорело, и остались только тлеющие уголья. Когда король вернулся к столу и взглянул на доску, он нахмурился.

– Ну и что ты сделала? – спросил он.

Идэйн едва слышала его. Когда он сделал ход слоном, она протянула руку и пошла своим конем из слоновой каста и взяла слона. Король откинулся на стуле и после недолгого размышления пошел конем.

Идэйн оперлась головой на руку. Голова была тяжелой, казалось, она не сможет удержать ее. Идэйн смотрела на передвигаемые подоске фигуры, и у нее было такое впечатление, что они передвигались сами по себе.

Она видела, что это настоящее поле битвы с двумя сражающимися армиями. Там были пешки, обычные солдаты, которых всегда берут в плен и убивают. Там были бесшабашные кони, рвущиеся вперед, и слоны – башни, защищающие короля и королеву.

И в смятении Идэйн поняла, что в этой игре главным и всемогущим был не король, а королева.

Потому что, при всем своем бурном характере и гордости, король был вынужден уступать, и нести свой крест, как того требовала церковь и на него налагалась епитимья за убийство его давнего друга Томаса Бекета, назначенного им архиепископом Кентерберийским.

И будто откуда-то издалека она видела крошечную фигурку короля Генриха, шагающего по шахматной черно-белой доске босиком и в мешковине, как и требовали от него церковники. Когда Генрих дошел до конца шахматной доски, появился Лев Шотландский. Он приблизился к Генриху, хвост его подрагивал. Но в последний момент он смиренно лег у ног Генриха Плантагенета.

– Видишь, как она играет? – послышался тихий голос, который, как показалось Идэйн, донесся откуда-то издалека.

– Благородная девица… – услышала она голос тамплиера, но его перебил другой голос.

– Страсти господни! – сказал король. – Неужели не видишь, какое у нее лицо? Если нужно ей что-то сказать, попроси се предсказать нам будущее!

На доске сражались две армии – ярости их не было предела. Идэйн не могла отвести от них глаз. Из башни вышла королева – лицо гордое, но печальное, она махнула рукой из слоновой кости. Четыре коня – два белых и два черных – подъехали и окружили ее.

Звон в ушах Идэйн все усиливался. Боже милостивый! Королю Генриху никогда не знать мира! Молодой король, принц Генри, которого он короновал сам, вытеснил его из Франции. Как и второй его сын и союзник принца Генри, Джеффри. Что же касалось его третьего сына, Ричарда Львиное Сердце, то он всегда был маменькиным сынком, и единственная женщина, которую он будет любить, – это мать. Младший, мрачный и надутый принц Джон, оказался тем, кто завладеет троном после всех них.