Книга Скрипка Страдивари, или Возвращение Сивого Мерина - Андрей Мягков

— «Помогите», — мрачно уточнил Мерин.

— Ну вот видишь, тем более — «Помогите!» С заклеенным ртом? Вряд ли. Значит, кричала до заклеивания, то есть с момента появления пришельцев, и те испугались возможного прихода соседей, что, кстати, объясняет, почему ничего не украдено — спугнули их. А мешок — это уже от страха, так в телесериалах показывают: в масках, с пистолетом, с мешками. Она не говорила, что они были в масках? Нет?

— Нет.

— Ну и то хлеб: может, запомнила кого, найдем — опознает. А с собой ее прихватили — опять-таки соседей опасались: могли прибежать, расклеить и в милицию сообщить, а они еще из Переделкино на Минское шоссе выбраться не успели. Теперь писатель Колчев — ну сам подумай: как он мог так быстро понять, что НИЧЕГО не украдено? Для этого время нужно — дом, ты говоришь, не маленький, помещений много, пока все обойдешь…

— А собаку убитую зачем в мусорный бак?! — почти закричал Мерин.

Скоробогатов подошел к нему, сел рядом, помолчал.

— Сева, если не так нервно и не так громко, то мы бы могли с тобой сейчас поразмышлять на эту тему. Давай?

Мерин покраснел, съежился.

— Простите, Юрий Николаевич.

Полковник сказал примирительно:

— Да нет, я тебя очень даже понимаю, лишить жизни собаку — это убийство, за которое и под суд можно угодить, зря рисковать никто не станет. Значит, она им мешала. Теперь давай предположим, что ты прав, все это ограбление — блеф, грубая инсценировка самих пострадавших, зачем-то им понадобившаяся, зачем — мы пока не знаем. Тогда убийство собаки можно объяснить только тем, что люди хотели отвести от себя подозрения — мол, кто же станет убивать собственную собаку, и тогда это не люди вовсе, а какие-то вурдалаки, просто изверги. Согласен со мной?

— А в мусорный бак-то зачем? — не ответив на вопрос начальника, опять завопил Мерин.

— Вот, теперь — зачем прятать убитую собаку? Только не кричи, а то у меня лопнут барабанные перепонки. Наверное, затем же, зачем и увозить связанную женщину: чтобы набежавшие соседи раньше времени не обнаружили и не лишили их возможности скрыться. Если это так, то задача наша усложняется многократно: мы имеем дело с не людьми…

В дверь постучали, секретарша Валентина в строгом безмолвии пересекла пространство кабинета, положила на стол перед Скоробогатовым лист бумаги с напечатанным текстом и величественно, с выражением перегруженной заботами фрейлины, удалилась. Полковник взглянул на Мерина, коротко развел руками.

— Ничего не поделаешь — так мы демонстрируем серьезность отношения к порученному делу. Терплю уже лет десять. Ну вот, — он пробежал глазами текст, — Колчев Федор Аммосович, 1981 года рождения, закончил МГИМО, дипломат, сотрудник Министерства иностранных дел России, советник, синхронный переводчик по франко-испанскому направлению, холост, родители разведены, мать проживает в Париже, отец, Колчев Аммос Федорович, советский, русский писатель, автор известных в свое время романов, тут их много перечислено, по-моему, я, неуч, ни одного не читал, живет по адресу: Москва, Кутузовский проспект, 44, подъезд, телефон, рабочий телефон, мобильный и пр. и пр. — Он протянул листок Мерину. — Ну что, займись, но сдается — тут нам не обломится: их там здорово проверяют, каждый шаг известен, да и в двадцать семь лет так высоко забраться и рисковать карьерой — вряд ли. Но чем черт не шутит. Так чем же закончился допрос Валерии Тыно?

… — Что — «что»?

В голосе Лерика зазвучали раздраженные нотки, и Мерина это обрадовало: так-так-так, задело значит, не любим против шерстки, а придется.

— Я говорю — сидите вы дома и что? Кстати, в котором часу это случилось?

— Что случилось?

— Ну бандиты залезли.

— Не знаю, я на часы не смотрела.

— Счастливый вы человек, но все же — утро, день, вечер, ночь, еще случается полдень? Когда они к вам залезли?

— Вечер, скорее всего.

— Так. Скорее всего, вечер. Хорошо. Значит: вечер, сидите вы на диване, смотрите телевизор и что? Как они к вам пролезли-то? Вы одни в доме были?

— Одна.

— Ну и?

— Поднимаю голову — он на меня бросается. Больше ничего не помню.

— А «он» — это кто?

— Не знаю, черные усы, кепка, незнакомый.

— Он один был?

— Нет, их трое.

— И кто же им дверь открыл?

— Не знаю, сломали, наверное.

— А у кого из них в руках продолговатый предмет был?

— Какой предмет?

— Разве ни у кого из них не было в руках продолговатого предмета, завернутого в черную тряпку?

Валерии Модестовне довольно долго не удавалось взять в голову, о чем ее спрашивают. Она сдвигала брови, морщила лобик, подбитый глаз и «силиконовая» верхняя губа, видимо, доставляли ей немалые страдания, потому что она при этом издавала какие-то жалобные звуки. Наконец сказала:

— Я не понимаю, о каком предмете вы говорите.

Мерин охотно, дабы снять ее недоумение, закрыл тему продолговатого предмета.

— Ну и бог с ним, тоже мне невидаль — не видели и не надо. А «Помогите!» вы кричали?

— Ничего я не кричала, не успела, он мне сразу рот заклеил.

— Так, очень хорошо: заклеил рот. И что?

— Что «хорошо»?! — возмутилась женщина.

— Хорошо, что так подробно вспоминаете событие. Вы ведь пришли, чтобы мы помогли вам найти преступников, я правильно понимаю? Для этого вы пришли?

Она молчала.

— Ну хорошо, скажите, вы еще, кроме меня, кому-нибудь звонили?

— Нет. То есть звонила.

— Это я не очень понял.

— Звонила, но никто не ответил.

— Понятно. Кому, если не секрет?

— Отцу.

— Отцу, очень правильно. А собаку кто убил?

Ее красиво очерченные брови опять сошлись в переносье, лоб собрался в гармошку. Она недолго постонала. Спросила:

— Собаку?

— Собаку.

— Нашу?

— Вашу.

— А ее убили?!

— И бросили в помойный бак. Выстрела вы не слышали?

Синяк под ее правым глазом посветлел, лицо покрылось белой эмалью.

— Какой ужас.

— Да уж.

Мерин прошелся по узкому кабинету постоял у окна, но, устыдившись своему бесстыдному подражанию полковнику Скоробогатову, вернулся на прежнее место.

— Валерия Модестовна, я буду с вами предельно откровенен, но хотелось бы такой же откровенности и с вашей стороны, только при этом условии мы постараемся помочь вам выпутаться из довольно сложной ситуации, в которой вы оказались. Поверьте — это в ваших интересах. Вы готовы к этому?