Книга Райская сделка - Бетина Крэн

Их путешествие сопровождалось огромными трудностями. Сначала Гарнер пытался устроить свою маленькую группу на ночлег в сараи, но их хозяева, упрямые и недоверчивые горные фермеры, подозрительно взглянув на его потрепанный военный мундир, наотрез отказывались иметь с ним дело, несмотря на деньги, которые он им предлагал. Со смесью сочувствия и злорадства Уитни видела, что при каждом отказе он едва сдерживает ярость. Ей ничего не стоило договориться с людьми, но Гарнер выходил из себя, прогонял ее и самым решительным образом запрещал ей торговаться. В результате им пришлось провести две ночи под проливным дождем, которые так часто обрушиваются на горы в ноябре, и только тогда Гарнер уступил и разрешил Бенсону выторговать у фермеров охапку сена и сухой сарай для ночлега.

Отношения между Уитни и ее мужем были натянутыми, и по мере приближения к Бостону Гарнер все больше прибавлял шагу. Уитни сделала вывод, что ему не терпится поскорее встретиться со своей аристократической семьей. На самом деле только решение подавить в себе страстное влечение к Уитни с ее поистине разрушительным влиянием на него вынуждало Таунсенда спешить к родному дому, где его ждала встреча с честолюбивым семейством. Сопротивление же этому чувству в переполненных гостиных, где им приходилось проводить ночь в одной комнате, или у костра на бивуаке, отнимало у него много сил и доставляло истинное мучение.

Когда они достигли Нью-Йорка, он нанял экипаж, стремясь поскорее и с большими удобствами преодолеть оставшееся до Бостона расстояние. Теперь они останавливались только пообедать и переменить лошадей. Но после этих остановок Бенсон, уютно пристроившись в углу закрытого от дождя и ветра экипажа, быстро засыпал, и Гарнер опять оставался с Уитни наедине, не считая молчаливого кучера. С каждым часом он все больше мрачнел, а физические мучения становились почти невыносимыми. Он изо всех сил стискивал челюсти, заставляя себя сдерживаться каждый раз, когда она машинально проводила языком по полным розовым губкам или меняла положение своего гибкого соблазнительного тела.

Уитни же виделось свое в его мрачном настроении, она считала, что он страшится встретиться с семьей, поскольку ему предстоит дать объяснение вынужденной женитьбе. И наконец ей пришло в голову расспросить об этих Таунсендах, среди которых, возможно, ей придется провести всю свою жизнь.

— Наша семья состоит из моего отца, кузины Маделайн, деда и меня… а теперь и тебя, — с тяжелым вздохом добавил он.

Ей удалось внешне не отреагировать на этот многозначительный вздох.

— Значит, у тебя нет ни родных братьев, ни сестер?

— Был один брат, который умер младенцем. Несколько лет назад умер мой дядя, а вскоре скончалась и его жена, и их дочь Маделайн осталась сиротой.

Уитни вспомнила, как ей было тяжело, когда она потеряла мать, и сразу почувствовала сочувствие к маленькой Маделайн.

— А чем они занимаются, ваши Таунсенды, помимо того, что очень богаты?

Гарнер перевел хмурый взгляд на окошко, где сквозь тучи прорывались лучи холодного осеннего солнца.

— Мы владеем крупной компанией по производству и торговле… ромом.

— Ромом? — Она выпрямилась, мозг ее заработал. — Ты хочешь сказать, что Таунсенды занимаются производством рома? Но ведь ром относится кочень крепким спиртным напиткам… а это значит, что вы…

— Да, да, винокуры, — раздраженно проворчал он, уголком глаза посматривая, как она пытается усвоить эту неожиданную для нее новость.

На самом деле новость была до того поразительной, что она умолкла. Гарнер Таунсенд — винокур, из семьи винокуров… точно так же, как она сама! Она со всех сторон рассматривала эту мысль, и наконец на сердце у нее потеплело. Возможно, именно этим и объясняется ее непреодолимое влечение к Гарнеру: ее натура интуитивно распознала в нем винокура и отозвалась на это открытие самым естественным образом. Уже по вкусу его поцелуев ей следовало догадаться о том, что он тоже винокур. В них чувствовалась опьяняющая сила виски… то есть рома.

И члены его семьи тоже винокуры! Это же замечательно! Теперь она уже не так боялась встречи с незнакомыми людьми, представляющими семью Гарнера. Семья бостонских винокуров… Что ж, это звучит не так страшно, как семья бостонских аристократов, даже если это одна и та же семья. И Уитни с облегчением вздохнула.

Сержант Лексоулт вернулся в лагерь на окраине Питсбурга с мрачным видом.

— Ну, повидали мы ее отца, — натужно просипел он, усаживаясь у дымящегося костра на бревно рядом с лейтенантом. Солдаты бывшего отряда майора Таунсенда быстро собрались вокруг, чтобы послушать новости о своих пленниках. — И похоже, его там бьют.

— Чего там похоже! Он выглядит как кусок сырого мяса, — сердито добавил Дэн Уоллес. — Не надо было передавать его им.

Среди мужчин раздались возмущенные возгласы.

— У нас не было выбора, — смущенно вставил лейтенант Брукс. — Это сделано по приказу полковника Гаспара. Мы ничего не могли поделать.

— Точно так же, как ничего не можем поделать, когда не получаем положенных нам денег, да? — язвительно спросил Ральф Кинджери.

— И продуктов! — возмущенно добавил Дэн Уоллес. — Нам что, просто сидеть здесь и погибать от голода и холода? Черта с два они от меня дождутся! Меня обязаны кормить!

— Лучше бы нам остаться в долине, — жалобно заныл худой Нед. — Там мы по крайней мере нормально питались.

— Черт, мы все голодаем! — прогремел Лексоулт и, встав, повернулся лицом к солдатам. Через мгновение его глаза хитро сощурились. — В самом деле, мы сидим здесь, охраняем улики против отца миссис Таунсенд… и тем временем умираем от голода и жажды. Ребята, у нас же есть выход! В городе полным-полно солдат, которые получают деньги и которые так же умирают от жажды, как и мы. Вот что, ребята, — взмахом руки он пригласил их подойти поближе и понизил голос, — продадим-ка мы им часть виски старины Блэка, будет на что купить себе еду, а заодно избавимся от доказательств его вины.

— Нет, нет, — возразил лейтенант, вставая на ноги. — Трогать улики… это неправильно.

— А избивать старика Блэка — правильно? — сердито нахмурясь, спросил Дэн Уоллес.

Все единодушно его поддержали, обозлившись при мысли, что четыре полные бочки превосходного виски Дэниелса будут использованы в качестве улик против его производителя. По их мнению, в этом было что-то явно несправедливое. С хитростью изголодавшихся людей они дружно уговорили лейтенанта Брукса закрыть глаза, пока бочки не будут опустошены «какими-то неизвестными негодяями». И, желая решительно подчеркнуть свое возмущение отношением властей, которые их использовали, после чего пренебрежительно забыли о них, они подкупили часового, который передал БлэкуДэниелсу и Чарли Данберу бутылку нелегального, контрабандного «доказательства».

Экипаж с грохотом катил по темным и тихим улицам Бостона, замощенным булыжником, направляясь к фешенебельному району Бикон-Хилл. Свет редких фонарей проникал сквозь окно кареты, золотистыми вспышками освещая спящую Уитни. Гарнер тревожно поглядывал на нее, размышляя, правильно ли поступил, приказав больше не останавливаться в дороге, в результате чего они прибыли домой глухой ночью.