Книга Избранница Шахрияра - Шахразада

Она, в этот миг еще невеста, с чуть неуверенной улыбкой спускалась по истертым каменным ступеням вниз, к алтарю, вокруг которого застыли в ожидании многочисленные члены обоих семейств. Заплакал малыш – самый младший из племянников Анхеля. И этот простой звук привел все в движение. Запел орган, добрая сотня вееров потревожила замерший воздух, с разных сторон зазвучали едва слышные голоса – кумушки и родственницы обсуждали платье невесты.

Он же стоял, не шевелясь. Высокий ворот с брыжами давил ему шею, узкий камзол мешал вздохнуть полной грудью, тяжелая золотая цепь давила на сердце. И сейчас, уже у алтаря, он все еще боялся, что брак не состоится, что в последний миг все расстроится: захворает пастор, в слезах убежит невеста, с проклятиями покинет замок Барредо ее суровый отец…

Но ничего этого не произошло. Венчание началось и закончилось. Клятвы были произнесены, и наконец он смог поднять с лица красавицы пышную фату, чтобы с полным правом прикоснуться к ее устам. И пусть они были сомкнуты и холодны, но этот первый, долгожданный поцелуй стал настоящим благословением для обоих.

«Она моя! – Его сердце ликовало. – Я буду жить рядом с ней, стариться вместе с ней и умру на ее руках в окружении наших детей и внуков!»

Кто знает, о чем думала Мария Эстефан в этот миг. Она лишь распахнула свои прекрасные глаза, заглянув в самую душу мужа. И, должно быть, увидела там обещание спокойствия и счастья, ибо нежная улыбка тронула ее уста. О, теперь она была не той отрешенной и покорной судьбе красавицей, которая всего лишь несколько минут назад спускалась к жениху. Она была женой, увидевшей, что любима мужем. Что не суровые годы холода и молчания ждут ее, а будет дарована ей настоящая жизнь, полная радости и печали – настоящая жизнь обычной женщины.

Тихий голос Шахразады пропал, растворился в высоком зале с каменным полом, освещенном множеством свечей, наполненном людьми и пением органа. Нетерпение, сжигавшее юного Анхеля, передалось принцу. Он, именно он мечтал соединить свою жизнь с жизнью желанной красавицы. Он, именно он опасался, что свадьба расстроится. И именно он видел перед собой теплые глаза цвета шербета, темные пряди, выбившиеся из-под небесно-голубой бархатной шапочки, прикрывавшей, по моде все тех же франков, волосы любимой.

Именно он, Шахрияр, чувствовал нетерпение, которое нарастает в его сердце. Предвкушал, как запоет его душа в тот миг, когда назовет он своей женой ее, встретившуюся на его пути совсем недавно, но ставшую единственной, самой желанной женщиной, обещанной, возможно, ему еще до того, как он родился.

«Как, должно быть, сладок будет тот миг, когда кивнет она в ответ на вопрос имама и станет моей женой…»

«Как, должно быть, больно узнать о том, что принц избрал себе жену… В тот день я сама взойду на плаху, ибо знать, что он предпочел другую, знать, что она делит с ним страсть, будет воистину нестерпимо…»

Голос Шахразады чуть дрогнул, но она продолжила, чувствуя, что сейчас решается именно ее судьба.

Наконец они остались одни. Мария Эстефан улыбнулась мужу. И от этой улыбки голова Анхеля закружилась.

– Как я ждала этого мига, – сказала она и счастливо вздохнула. Анхель не мог отвести от нее глаз.

О, он мечтал лишь об одном: насладиться ее любовью, насладиться мигом соединения. Но чем больше об этом думал, тем более страшился даже потревожить ее чистую душу, не говоря уже о том, чтобы осквернить ее совершенное тело.

«Нет, – внезапно решил он. – Я не сделаю этого. С меня довольно уже и того, что она по закону принадлежит мне. Довольно… Я не могу оскорбить ее совершенства, не могу надругаться над ее чистотой».

– Ну что же ты, мой желанный? Почему ты столь далеко?

Мария слегка повернулась, соблазняя его своим взглядом. В ее глазах зажглись озорные искорки. О, сейчас она была столь прекрасна, столь… соблазнительна. Он почувствовал, как нарастает его желание. Но вместе с желанием росла и его уверенность в правильности принятого решения. Он не коснется ее. И пусть его осмеют все мужчины мира, пусть над ним посмеются даже небеса… Она останется невинной. А он будет ей служить, беречь ее, лелеять ее покой и молиться. Молитва укрепляет дух. А сейчас ему необходима стойкость.

– Я думала о вас, Анхель.

Она плавно прошла рядом с ним, чуть слышно шелестя своим платьем. К счастью, она не стала приближаться, а лишь оперлась о чудесный резной столик.

Он оглянулся. Теперь он мог уйти. Но куда он пойдет? Как он покинет женщину, от которой не может отвести глаз? Мария молча следила за ним. Всем своим видом она, казалось, бросала ему вызов. У него, вот насмешка судьбы! не было сил, чтобы сбежать. Но он должен, о нет, он просто обязан удержаться от этого соблазна! Она не заслуживает столь низкой доли – служить ему на ложе. Она станет его богиней, и он будет обожать ее издали, как обожал бы саму Пресвятую Деву.

– Почему вы не приближаетесь ко мне, муж мой? Почему стоите так далеко? Неужели вы не мечтали об этом миге так, как мечтала я?

Мария отошла от столика и принялась медленно ходить по комнате, вынуждая его наблюдать за ее соблазнительными движениями, за тем, как плавно развеваются складки платья. О да, он мог представить, что скрывается под этими пышными юбками, как круто изгибаются ее бедра, как изумительно тонка ее талия. Он пытался не смотреть на возлюбленную. Он даже закрыл глаза, однако шуршание одежды, запах ее волос и какой-то особый, ей одной присущий аромат не давали ему переключиться на что-нибудь другое.

– Мария, – сдавленно произнес Анхель, снова пытаясь заговорить. – Мария, послушайте…

Если она и слышала мольбу в его голосе, то ничем не выдала этого. Девушка остановилась за спиной Анхеля, положила руки ему на плечи и прильнула к нему, увеличивая его муку. Ее нежные пальцы скользнули по его груди и проникли под камзол.

– Я мечтала о вас, мой Анхель, с того самого дня, как увидела вас впервые. Тогда вы были моим любимым старшим братом. Потом вы стали моим наваждением.

Повторяя то, что только что описала, Шахразада встала с кресла, прошла несколько шагов и оказалась рядом с Шахрияром, опершимся о стену у открытого в теплую ночь окна.

Она не знала, не чувствовала, произносила ли сейчас какие-то слова или просто делала то, о чем шептала легенда. Лишь одно было ей ведомо: сейчас или никогда. Она должна поведать принцу о своем чувстве, должна открыться ему, должна отдаться не как покорная рабыня, а как забирающая саму душу повелительница…

Ее палец ласкал через рубашку его грудь. О, то была истинная мука! Тело Анхеля пронзило острое желание.

– Я видела вас во сне. Я готовилась к этой ночи, мой любимый.

Он чувствовал тепло ее руки сквозь шелк рубашки. Тело его горело желанием, но, что удивительно! это лишь укрепляло его уверенность. Нет, он не надругается над ней…