Книга Шотландец в Америке - Патриция Поттер

Так было со всеми, кроме шотландца. Хотя в первый день он отнесся к нему бережно и ласково, теперь явно его избегал. Габриэль, которая теперь лучше научилась понимать шотландца, не сомневалась в том, что он просто боится привязаться к мальчику. И впервые она задумалась, почему Дрю отказался от нее — только ли из-за ее лжи и уловок или они послужили лишь предлогом?

Кто же нанес ему в прошлом такую тяжкую рану, что теперь он не желает сблизиться даже с младенцем?

Габриэль дала себе слово узнать причину. Вот только у нее оставалось совсем мало времени. Ее обязанности множились с головокружительной быстротой. Малыш ел каждые три-четыре часа, и его нельзя было ни на минуту оставлять без присмотра. Кроме того, нужно было ухаживать также за Сэмми и другими телятами. Билли тоже постоянно требовал внимания, не говоря уж о том, что Габриэль приходилось кормить, лечить и утихомиривать шайку вечно чем-нибудь недовольных погонщиков.

Раньше она и подумать не могла, что человек способен переделать такую уйму работы. Да, при жизни отца, когда они постоянно разъезжали с гастролями, ее жизнь тоже была наполнена до краев, но никогда еще Габриэль не испытывала такого удовлетворения. Никогда так не радовалась, как теперь, когда ей улыбался Малыш, или Верный вилял хвостом и утыкался носом в руку, или Сэмми легонько бодал, чтобы привлечь ее внимание к себе.

Или когда тушеные бобы оказывались по вкусу погонщикам, а кружка кофе вызывала ворчливое мужское одобрение.

Или когда шотландец испытующе взглядывал на нее и в этом взгляде порой мелькала тень… чего? Одобрения? На это она могла лишь надеяться.* * * Побелевшие под солнцем кости буйволов. Тысячи костей усеяли путь, когда стадо прибыло к реке Симаррон. Дрю еще никогда не видел ничего подобного. И никогда бы не желал увидеть снова. Безотрадное зрелище пробуждало в нем убийственные мысли о тщете всего сущего.

Едучи впереди стада, они с Керби хранили молчание. После неоднократных стычек с племянниками и Дрю Керби неохотно согласился брать кого-нибудь из них, когда выезжал на поиск удобного места для очередной стоянки.

— Вот же хлопотливые нянюшки! — ворчал он. В ответ они напоминали, что он, Керби Кингсли, не имеет права безрассудно рисковать своей жизнью — слишком многие скотоводы возложили на него свои надежды на прибыль. В конце концов ему пришлось признать правоту Дэмиена, Терри и Дрю.

Дрю неотрывно глядел на бескрайнюю равнину, высматривая внезапный отблеск солнца на ружейном дуле. Он чуял нутром, что опасность, угрожающая Керби, все еще существует, что она реальна и может настичь его в любой момент.

И еще его постоянно грызли подозрения относительно Габриэль. Дрю мучило сознание, что, храня ее тайну от Керби, он, возможно, предает своего друга и, что еще хуже, увеличивает опасность для них обоих.

Керби остановился на берегу реки.

— Симаррон. Теперь и до Канзаса недалеко. В Колдуэлле можно будет пополнить запасы продовольствия.

— И больше не будет индейцев?

— Наверное, нет, — ответил Керби, — но вместо них нам грозят неприятности со стороны фермеров, а они тоже могут быть опасны.

Дрю пристально смотрел на другой берег. Через три, возможно, четыре недели они будут в Абилене — и ему придется принимать кое-какие решения.

Керби одно решение уже принял.

— Ты собираешься нанять нового повара? — спросил Дрю.

Керби Кингсли едва заметно, лукаво улыбнулся.

— Интересуешься, чем все закончится, да?

Дрю очень не хотелось в этом признаваться. Хорошо бы, конечно, чтобы Габриэль забрала своих питомцев и оставила перегон — но куда же она денется с индейским младенцем на руках, не говоря уж о лошади и собаке? А что будет со всеми ее телятами, которых она по пути спасала от участи жаркого? У кого еще хватит терпения повязывать коровам и телятам разноцветные ленточки, чтобы каждый вечер они могли воссоединяться?

И кто другой мог заставить его, Дрю, так остро ощутить всю полноту жизни?

— Ты не ответил на мой вопрос, — настойчиво заметил Керби.

Дрю тяжело вздохнул.

— Да, — признался он мрачно, — я думаю об этом.

— Я все пытаюсь понять, что она собой представляет, — сознался Керби. — Однако погонщики ею вроде довольны, да и будет чертовски трудно под самый конец перегона найти мало-мальски приличного повара.

— Угу, — ответил Дрю.

— Я заметил, что ты ее избегаешь.

— Я не собираюсь… связываться с женщиной, — ответил Дрю, помолчав, — и тем более с порядочной.

— А ты считаешь, что Габриэль относится к числу порядочных? — с веселым блеском в глазах уточнил Керби.

— Да, она ведь настоящая леди, хотя и по-дурацки одета.

— Должно быть, очень важная причина подбила ее на этот маскарад, — сказал Керби задумчиво. — Хотелось бы мне увидеть ее в платье! Она, должно быть, очень хорошенькая.

Ревность, чувство, доселе незнакомое и очень неприятное, больно ужалила Дрю, и Керби это, видимо, заметил, потому что фыркнул:

— Не беспокойся, друг мой! Если я и захочу жениться, у меня и дома найдется подходящая невеста.

Если это так — что же он медлил до сих пор?

Как видно, этот вопрос был написан у него на лице, потому что Керби пожал плечами и обреченно вздохнул.

— Давным-давно я совершил проступок, за который однажды должен буду расплатиться, — сказал он. — Это и помешало мне жениться и завести собственных детей. Меня преследуют призраки былого, и так как они угрожают мне, я могу навлечь неприятности на других.

Призраки былого. Дрю вспомнил разговор с Габриэль о событиях двадцатипятилетней давности.

Запинаясь от чудовищной неловкости, он проговорил:

— Если ты ничего не имеешь против… я бы хотел узнать побольше об этих твоих призраках.

Мгновение Керби испытующе смотрел на Дрю.

— Да, черт побери, наверное, я слишком долго хранил в себе эту тайну… Кабы я решился заговорить…

Он осекся, крепко сжал губы, колеблясь, а потом медленно заговорил:

— Двадцать пять лет назад я отчаянно голодал, как, наверное, мог голодать юный Гэйб Льюис, вернее, тот, кого я считал Гэйбом Льюисом. И у меня еще был на руках младший брат. И работы не было никакой. Скот тогда стоил гроши — слишком много его развелось, и невозможно было переправлять его в другие места для продажи. Я свел знакомства с тремя молодчиками — моими ровесниками. Мы сильно озоровали, просто из-за нищеты и неприкаянности. Мы грабили пьяных, которые выходили из салунов, воровали в лавках продовольствие. А затем один из моих сотоварищей предложил ограбить банк. Это будет нетрудно, уверял он нас.

Керби глубоко вздохнул.

— Ну, короче, говоря, при этом убили банковского клерка. Все мы, включая моего брата Джона, который стоял снаружи с лошадьми, дожидаясь нас, по закону были одинаково виноваты в убийстве. И наше преступление не имеет срока давности. Нас все еще могут повесить.