Книга Дом обреченных - Барбара Вуд

— О, нет, не можем! — сказала я почти злорадно. Был лишь один путь, которым мы могли вернуться в прошлое и увидеть, что действительно случилось. Мы должны были исследовать сознание пятилетнего ребенка по имени Лейла Пембертон.

— Мне кажется, вы неправильно это понимаете, Лейла. Если вы подозреваете кого-то из вашей семьи в убийстве, то вы должны пойти в полицию. Вы не должны брать это на себя. Это слишком опасно. Лейла, пожалуйста, не заставляйте меня сожалеть о том, что я рассказал вам!

— Я бы в конце концов все равно узнала это, доктор Янг, если бы не с помощью прямого свидетельства, такого, как кровь, то, по крайней мере, делая догадки на основе фальшивой страницы. То, что опухоли мозга не было, означало, что мой дядя умер по другой причине. Если та же самая персона, которая печатала эту страницу, была соучастником смерти моего дяди, значит, это и есть убийца. Но кто и почему? Ничего из этого не следует. Эта поддельная страница могла быть напечатана давным-давно, возможно, до смерти моего отца. Я не понимаю. Кто бы ни убил его и сэра Джона, он должен был убить дядю Генри. Это очевидно. У полиции должно быть для этого специальное определение.

— Modus operandi, — сказал покорно доктор Янг, покачав головой.

— О, я так и думала. В моей голове хаос. Кто мог желать смерти дяди Генри? И почему? Ради какой возможной выгоды? Явно не Анна и не Марта. Они ничего не выигрывают от его смерти. Сказано, что яд — оружие женщины. Если так, то кто из женщин рода Пембертонов имел мотив убить дядю Генри? Его собственная мать, Абигайль? С какой целью? Возможно, кто-то из слуг, из-за обиды? А как насчет Тео и Колина, какую выгоду имеют они…

Слова застряли у меня в горле. Теперь доктор Янг резко поднял голову.

— Колин! Именно ему есть что выигрывать и нечего терять.

— Доктор Янг!

— Все богатства Пембертонов? Фабрики, поместье!

— Нет, нет! Я не желаю об этом слышать! Не Колин!

Он попытался успокоить меня, снова взяв мои ладони в свои.

— Я начинаю понимать, Лейла, что ваше сердце питает к Колину, больше, чем простое сестринское чувство. Однако, что бы вы ни чувствовали к мужчине, вы не должны позволить этому затмить ваше суждение. Просто потому, что вы его любите, еще не означает, что он не может быть убийцей. Вы понимаете меня, Лейла?

Я не в силах была спорить с логикой доктора Янга, с его умением убеждать.

— Но никто не знал о том, что завещание было утеряно, — сказала я слабым голосом. — Действительно, Тео совершенно явно ожидал какого-то большого наследства, поэтому не исключено, что он мог совершить убийство. Если бы вы могли видеть его ярость той ночью, когда он узнал, что ничего не получит! А Колин заявлял, что ничего не знает о завещании сэра Джона… — Я широко распахнула глаза. — Нет, я отказываюсь думать так. Колин был невиновен. Он должен был быть невиновным. И более того, я думаю, что одна и та же личность совершила все три убийства: моего отца, сэра Джона и дяди Генри. Если это так, то Колину в то время было пятнадцать лет.

Доктор Янг молчал. За этими голубыми глазами чувствовалась быстрая и четкая работа мозга.

— Ваши доводы — в пользу Колина. Если он действительно не знал о том, что дядя Генри умер, не оставив завещания, тогда совершенно резонно заподозрить, что виновен Теодор. В конце концов, ему было восемнадцать, когда умер ваш отец, и физически он был способен убить.

Каким абсурдным казалось все это — сидеть в очаровательной гостиной доктора, пытаясь представить, кто из моей семьи был убийцей!

По выражению моего лица доктор Янг прочитал мои мысли.

— Знать бы, что этот вечер принесет такие пугающие открытия, я предложил бы вам бренди вместо чая.

Я благодарно улыбнулась ему. Как обычно, этот восприимчивый человек умел понять чувства другого и найти подходящие слова. Этот надоедливый сон и перечитывание книги Томаса Уиллиса должны были наконец привести меня к собственным открытиям, но без доктора Янга это оказалось бы намного тяжелее.

— Что вы теперь собираетесь делать, Лейла?

— Не знаю, доктор Янг. Я должна действовать осторожно, хорошенько все обдумывая. Вероятно, один из членов моей семьи — убийца, и надо выяснить, кто же именно.

Итак, круг замкнулся. Все, происшедшее за последнюю неделю, исчезло, как будто никогда не существовало, и я вернулась обратно, к семейному ужину в третий вечер, когда я стояла над ними, как Ника Самофракийская, и кричала: «Я думаю, что проклятие Пембертонов — фальсификация, подложная история, чтобы оклеветать моего отца и скрыть настоящего убийцу!»

Книга Тома Уиллиса теперь поблекла, словно была только сном. Меня вновь затопила прежняя решимость. Старые обиды и ожесточенность вытеснили грусть, крушение и безнадежность. Эта метаморфоза, должно быть, отразилась на моем лице, поскольку доктор Янг сказал:

— Я могу догадаться, о чем вы думаете, Лейла.

И еще что-то росло во мне, что-то новое, чего не было прежде. Это была ярость, слепое бешенство, ведь вся радость и счастье были отняты у этого дома из-за мистификации. Одна страничка в книге Кэдуоллдера, и моя семья лишилась надежды на будущее. Из-за этого Колин, Марта и Тео считали своим долгом вести жизнь в безбрачии, жизнь без любви и детей. Этот сфальсифицированный кусок бумаги отнял у моей семьи силу бороться и сделал ее своей заложницей. Я еще больше исполнилась решимости разгадать тайну Пембертон Херста.

— На дворе темно, Лейла, — услышала я голос доктора.

— Мне надо многое обдумать, доктор Янг. И во многом разобраться.

Мой мозг осаждали мириады мыслей: письмо тети Сильвии, рубиновое кольцо Теодора, мое письмо Эдварду, сожженное… Эдвард, о котором я много дней не думала.

Плотина прорвалась, и все старые загадки с новой силой заставили работать мой мозг. Кто украл кольцо и зачем? Из-за того, что оно каким-то образом связано с рощей? И как быть с рощей — как мне заставить себя вспомнить то, что там произошло в тот день двадцать лет назад? Кто сжег письмо к Эдварду? Кто послал моей матери письмо от имени тети Сильвии?

На мое плечо опустилась рука. Откуда-то по ту сторону стены мягкий голос что-то говорил мне, но я почти не слышала. Я была теперь слишком вне себя. Этот убийца не только отнял три жизни, но и убил дух Пембертонов! Бедная, стареющая, поблекшая Марта. Мой милый, ожесточенный Колин. Бабушка Абигайль, погребенная еще до смерти. Моя мать, надрывавшаяся среди вони трущоб, потому что она думала, что ее дочь — жертва коварной болезни. Такие страдания, такие несчастья от того, что один преступник сфабриковал «болезнь Пембертонов» и навязал моей семье полную безнадежность.

Этот мягкий голос за стеной уговаривал, убеждал: «Лейла… Лейла…»

Я начала успокаиваться и наконец взглянула на доктора Янга. Его ладонь была на моей руке. Он тихо повторял мое имя.

— Простите меня, — прошептала я.

— Выражение вашего лица так странно. Скажите мне, Лейла, почему вы взяли все это на себя?