Книга Страсть в жемчугах - Рене Бернард

В полном гостей салоне Джозайя, сам того не желая, сделал их странный треугольник центром всеобщего внимания, и было ясно: если он сейчас ударит Келлера, то навсегда выставит себя в роли ревнивого любовника.

– Я о своих манерах помню. – Джозайя старался не повышать голос. – Хотя художественный темперамент так переменчив, что не могу дать никаких обещаний.

Элинор ахнула, услышав завуалированную угрозу, но его это уже не заботило.

– Я собираюсь проводить мисс Бекетт домой. – Джозайя взял ее за руку, чтобы подчеркнуть свои намерения. – Приятно было познакомиться, Келлер.

– Но мы ведь только что приехали! – запротестовала Элинор, но тут же, смутившись, пробормотала: – Х-хотя… я уверена, что мистер Хастингс более опытен в… светских делах.

– Вы не останетесь отпраздновать свой успех, мистер Хастингс? – спросил Келлер.

– Мисс Бекетт в празднике не принимает участия, а у меня голова разболелась. Дорогая, почему бы нам не извиниться перед Уоллами? – Держа Элинор за руку, Джозайя отошел, даже не кивнув Келлеру на прощание.

Зрение, к сожалению, не улучшалось, и Джозайя, давясь проклятиями, неловко огибал мебель и гостей в салоне. Разговоры вокруг стихали, но он опасался омутов и водоворотов сплетен, поэтому хотел как можно быстрее покинуть вечер.

В спешке он прикладывал усилия, чтобы не тянуть Элинор за руку, дабы не казалось, что он тащит ее из дома. Но тут, вдобавок ко всем бедам, он налетел на слугу с подносом, уставленным бокалами шампанского. Звон бьющегося хрусталя эхом отдавался от мраморного пола, и Джозайя в отчаянии застонал.

– Мистер Хастингс! Вы не можете сейчас уйти! – Гас подал знак, чтобы принесли еще шампанского, и велел музыкантам играть, дабы отвлечь гостей от недоразумения. – Только короли смогут позволить себе приобрести эту картину, если вы сейчас уйдете!

– Гас, пожалуйста… – Джозайя взял у слуги плащ.

– Это слишком таинственно. И умно. Но послушай, Хастингс, яви милосердие! К тому моменту, когда ты закроешь за собой дверь, сплетни разгуляются тут не на шутку, а ты ведь знаешь, как миссис Уолл ненавидит сплетни. – Мистер Уолл ухитрился солгать с честным видом, но Джозайя прекрасно знал, как обстояли дела в действительности.

– Я слишком неуклюжий сегодня, Гас. И вообще я сам не свой. Если останусь, то кончу тем, что шторы подожгу. Кроме того… Зачем отказывать людям в удовольствии? Пусть говорят. Черт, можешь намекнуть, что я пробормотал что-то про вдохновение и поспешил в студию работать, хорошо?

– Звучит многообещающе, – признал Гас, пожав руку Джозайе. – А вы должны потом вернуться без вашего тирана, мисс Бекетт! Вы должны украсить мой дом своей красотой, поскольку этот тип не продает ваше подобие!

– Вы слишком добры, мистер Уолл, – ответила Элинор. – Сэр, спасибо за чудесный вечер.

Джозайя помог Элинор сесть в ту самую карету, которую меньше часа назад уговаривал ее покинуть. Сам же уселся напротив и постарался успокоиться.

– Извини, Элинор, что испортил вечер, – пробормотал он.

– Да, ты это сделал. Но почему?

Джозайя со вздохом закрыл глаза.

– Я предпочел бы не говорить об этом.

Элинор подалась вперед и дернула его за рукав.

– Джозайя!.. Ведь ты настаивал, чтобы я пошла и чтобы надела это платье, говорил, что бояться нечего. Я сделала все, чтобы доставить тебе удовольствие, – а мы только что выскочили оттуда, словно в доме пожар!

– Ты приятно провела время?

– А ты?

– Нет! – отрезал он, жалея, что нет способа все объяснить, не открывая худшего. – Я подумал, что ты будешь рада уйти после встречи с Келлером.

– Но что случилось? Мы просто разговаривали, а ты… чуть не ударил его.

– Я подозревал его в подлости. Ведь он сын негодяя, укравшего состояние твоей семьи. И, судя по его повадкам, яблочко упало недалеко от яблоньки.

– Судя по повадкам?! – изумилась Элинор. – Ты с ума сошел? Мы вели любезную беседу, когда ты вмешался… как настоящий варвар. Ты знаешь мистера Келлера лично? Ты что-то имеешь против него?

Джозайя пожал плечами:

– Даже не знаю… Но я в жизни не видел, чтобы женщина поступала так великодушно! Он так очарователен, что ты с первой встречи простила ему то, что он толстел, пока ты голодала, и весело транжирил деньги, которые ему не принадлежали?

– Он вовсе не толстый! Ты просто дуешься, Джозайя Хастингс. Дуешься! Ты это сознаешь? Понимаешь, как нелеп этот разговор?

– Я взрослый человек и определенно не дуюсь! – Он разозлился, потому что эта женщина, конечно, была права. Черт, его действиям не было разумного объяснения, и он знал это. – Неужели человек не может высказать праведное негодование? – проворчал Джозайя.

– А может, тебя беспокоит что-то еще? – спросила Элинор. – Ведь все в восторге от картины, так что дело не в ней. В чем же?

Он сжал ее руку.

– Да, верно, картина… хорошо принята.

– Я чем-то смутила тебя? – У нее горло перехватило. – Скажи, Джозайя, может быть, твои друзья нашли меня дурно воспитанной или слишком грубой для своей компании? – Казалось, Элинор вот-вот расплачется.

– Нет-нет! – Джозайя опустился на колени в узком пространстве между сиденьями и прижал ее к груди. – Никогда, Элинор! Никогда меня не смутит твое общество. Даже если ты выльешь чашу пунша себе на голову и попытаешься выступать в опере.

– Тогда скажи, в чем дело. Скажи, из-за чего ты так разнервничался. И почему смотришь на меня так, словно у тебя нет ничего, кроме сожалений?

– Я не был в свете долгие недели, даже месяцы… Мои светские навыки почти утрачены. Похоже, я был… ревнив и глуп. Если бы мы остались, лучше не стало бы, поэтому я не видел другого выхода и решил ретироваться. – Он погладил ее по щеке. – Я прощен?

– Да, наверное. – Элинор прижалась лицом к его ладони. – Скажи, что ты хочешь больше всего. Скажи, что тебе нужно, Джозайя?

– Черт! Не спрашивай, Элинор. – У него дыхание перехватило, и он мысленно добавил: «Не спрашивай, потому что ответ – «ты». Но я не смогу заполучить тебя. Вот в чем все дело».

Его молчание ранило Элинор, но Джозайя больше ничего не мог сказать. Он ждал, что она оттолкнет его за жестокость, но вместо этого она наклонилась и поцеловала его. Сначала нежно, затем – долго и страстно, поглаживая по щеке.

И Джозайя почти тотчас же утратил над собой контроль. Знакомый огонь вожделения сжигал их обоих, лихорадочная страсть равно заразила их, и Элинор даже не пыталась сдерживаться.

Джозайя же старался игнорировать чувство вины, сплетавшееся с желанием обладать Элинор. Он не мог любить ее сильнее – это было просто невозможно. Но он оступался, совершал ошибки, терял время, которое у них оставалось, – и ненавидел себя за это.