Книга Кто не думает о последствиях... - Данил Корецкий

– Есть! – четко ответил следователь.

Расследование действительно должно опираться на факты.

* * *

Подмосковье. Малаховка

Ни в милицию, ни в полицию идти не пришлось. Полиция сама к нему явилась, в лице деловитого участкового уполномоченного, которого Мончегоров раньше никогда не видел.

– Старший лейтенант Ванин, – бросил он руку к козырьку. – А это специалист районной администрации и заместитель районного архитектора.

Он указал на строгих мужчин с папками под мышкой, те едва заметно кивнули.

Готовясь к визитам официальных лиц, Иван Степанович второй раз в жизни надел на «парадно-выходной» пиджак орден Трудового Красного Знамени. Первый раз Николай Викторович Подгорный[42]прикрепил его к лацкану в 1972 году в Георгиевском зале Кремля. Указ о награждении был секретным, после банкета орден пришлось сдать, двадцать пять лет он пролежал в сейфах первых отделов[43], потом награду вернули, посоветовав шепотом: «Особенно с ней не светись – мало ли что…» Но все сроки давности прошли, а государственная награда все-таки придает солидность, может, поможет, и власть проявит уважение к орденоносцу…

Но комиссия на высокую награду не обратила ни малейшего внимания. Представители власти сообщили Мончегорову, что тридцатилетний срок аренды участка закончился, к тому же непонятно, по каким основаниям он вообще попал на госдачу, не входя в категорию соответствующей номенклатуры… А раз так, то оснований продления срока аренды не имеется, ему дается месяц на добровольное освобождение госдачи. Подпишите уведомление. Вот здесь…

Как в тумане, Мончегоров подписал отвратительно выглядящую бумагу с выполненным на принтере текстом и размазанным фиолетовым штампом, которые когда-то небрежно шлепали на кривые машинописные строчки с забитыми буквами.

Через час заявились давешние «лиса Алиса и кот Базилио». Теперь Ирина не улыбалась, а была строга и деловита.

– Надумали продавать, Иван Степанович? – сухо спросила она. – А то вообще без денег останетесь… Не положено вам ничего.

– Если не положено, чего же вы ходите? И конторы такой не существует…

– Добра вам хотим, а добро с конторами не связано, – пояснил Алексей, хотя его внешний вид никак не сопрягался со словом «добро». И напоследок спросил: – Что это у вас за значок такой, прикольный? Может, хоть его продадите за пятихатку? У меня племяш значки собирает…

– Да пошел ты!

– А вот грубить необязательно! – высокомерно сказала «лиса Алиса», и они обиженно удалились.

Мончегоров лихорадочно задумался: что делать? Обратиться к коллегам? Но последние десять лет он работал в Научно-исследовательском институте мелиорации, оттуда ушел на пенсию, сейчас НИИ расформировали, да и чем могут ему помочь инженеры-конструкторы? Попробовать поднять старые связи?

Он нашел пухлую записную книжку с выцветшими чернильными записями, пролистал, определяя – кому можно позвонить. Но обзвон кончился ничем. Некоторые номера поменялись, некоторые телефоны не отвечали, некоторых абонентов уже не было в живых. Но могущественный Валентин Иванович – бывший куратор из ЦК[44]отозвался, сразу вспомнил звонящего, внимательно выслушал.

– Ты понимаешь, Иван Степанович, – наконец, сказал он. – Времена изменились. Раньше я бы позвонил в аппарат, попросил ребят, они бы позвонили в территориальный райком, и все решили бы. А сейчас куда звонить? Кто меня помнит? И кто будет слушать? Тем более при нынешнем беспределе, когда все решают деньги… Так что, братец, извини… Попробуй с ними судиться, хотя сам понимаешь…

Все свои возможности Мончегоров исчерпал, но ни на шаг не приблизился к решению внезапно возникшей проблемы. Он чувствовал себя как человек, внезапно оказавшийся в тоннеле метро перед надвигающимся поездом. Можно броситься наутек, пробежать некоторое время, но рано или поздно тебя перемелют бесчувственные холодные колеса…

Прошла неделя, как-то днем в прихожей раздалась трель звонка от входной калитки.

«Неужели уже выселять пришли? – мелькнула первая мысль. – Вроде еще время не вышло. И не могут же они без суда… Черт, нужно было ружье завести!»

Мончегоров поднялся на мансарду, аккуратно, чтобы не заметили с улицы, выглянул в окно. За штакетником стояли двое мужчин в костюмах и при галстуках – явно официальные лица. Но участкового, которого ожидал увидеть Мончегоров, с ними не было. Приставов-исполнителей – тоже.

«Странно, – подумал Иван Степанович. – Не будут же выселять без властей…»

Позвонив еще несколько раз, незваные гости отошли от калитки и сели в черную «Тойоту-Камри», стоявшую прямо напротив входа во двор. Но не уехали. Шло время – пять минут, десять, пятнадцать. «Камри» продолжала стоять на месте. «Не уедут», – понял он.

Выждав еще минут десять, Иван Степанович надел прямо на домашнюю рубашку и растянутое трико пиджак с орденом и направился к калитке. При его появлении приехавшие одновременно вышли из машины. Получилось у них это так ловко, будто в синхронном плавании. И одеты они были одинаково: темно-синие костюмы, белые сорочки, черные галстуки, начищенные черные туфли. Водитель остался за рулем, а синхронная пара подошла к калитке. Одному было лет двадцать пять, второму – за тридцать, оба явно выраженной восточной внешности. Иван Степанович ясно понял, что никакого отношения к выселению они не имеют.

– Здравствуйте, Иван Степанович! Мы представители Правительства Республики Казахстан, – сказал тот, что был помоложе.

«Вот тебе раз! Какое отношение ко мне имеет Казахстан?»

– Меня зовут Карим, а его Наби, – говоривший указал на своего спутника. – А отчества наши вам трудно будет запомнить, да мы ведь и моложе, так что можно по именам. У нас к вам деловой разговор.

Мончегоров терялся в догадках, зачем он понадобился Правительству Республики Казахстан, но тревога постепенно уходила – гости пришли точно не из-за дачи.

– Заходите, поговорим. – Мончегоров распахнул калитку.

Приглашать в дом посторонних людей он не любил, провел в сад, и они расположились на деревянных лавках в обвитой виноградом беседке – хозяин по одну сторону небольшого стола, гости по другую.

– Может, чаю? – прервал затянувшуюся паузу Мончегоров, пытаясь вспомнить, есть ли у него сахар.

– Если не возражаете, предлагаю пообедать, – Карим достал сотовый телефон. – У нас все с собой, водитель накроет стол, а за едой легче вести и дружескую беседу, и деловой разговор…

Мончегоров не возражал. Карим позвонил, и через минуту крепкий мужчина в таком же костюме принес большую сумку, молча застелил стол бумажной скатертью и разложил на ней душистый лаваш, масло, баночку красной икры, пластиковую коробочку финского сыра, палку сырокопченой колбасы, ресторанный контейнер с остро пахнущими, распластанными и хорошо прожаренными цыплятами табака. В завершение на столе оказалась узкая бутылка незнакомого коньяка, минеральная вода, стопка разовых тарелок, пачка салфеток, пластиковые вилки, ножи и рюмки.