Книга Все грани мира - Олег Авраменко

Девушке, спутнице инквизитора-индуса, на вид было лет шестнадцать или семнадцать, не больше. К тому же она была необыкновенно красива — той яркой, броской красотой, которая на расстоянии завораживает, а вблизи парализует. У неё были длинные тёмно-каштановые волосы и большие карие глаза, взиравшие на мир с милой детской непосредственностью. Её лицо поражало безупречной правильностью черт, а фигура — гибкостью и изяществом. В своём дорожном костюме — красных сапожках, обтягивающих коричневых брюках, длиннополом зелёном кафтане поверх шёлковой рубахи и синем щегольском берете — она выглядела чрезвычайно соблазнительно…

„Полегче, Влад!“ — мысленно одёрнула меня Инна.

Это замечание относилось не к восхищению, с которым я глазел на девушку, а именно к тем шовинистическим мыслям, которые совершенно бесконтрольно пронеслись в моей голове и которые, как оказалось, слишком уж явно отразились на моём лице. Подобные проявления мужского превосходства неизменно бесили Инну, и она их решительно пресекала. А что касается моего восхищения, то она находила его совершенно естественным и нисколько не сердилась, когда я заглядывался на красивых девушек. Инна была искренне убеждена, что женская красота для того и существует, чтобы ею восхищались. В отличие от большинства женщин, Инне было несвойственно чувство зависти к чужой красоте, и она совсем не боялась оказаться в тени другой женщины. Будучи в меру красивой и привлекательной, она не завидовала слишком красивым женщинам, а скорее сочувствовала им — так же, как и дурнушкам. Инна считала, что и тем и другим в жизни приходится туго, и говорила в таких случаях: «Co za dużo, to nie zdrowo»[13].

Мы с женой смотрели на девушку, а девушка смотрела на нас, и в её взгляде читалось изумление, к которому примешивались в равных пропорциях страх и восхищение. Я почувствовал, как она осторожно, чуть ли не робко, изучает нашу ауру. Воспользовавшись этим, как приглашением, я в свою очередь «прощупал» её. Магические ресурсы нашей гостьи были хорошо организованы, можно сказать, разложены по полочкам, на каждый был наклеен свой ярлычок — короче, всё выдавало в ней обученную колдунью. Вместе с тем, её сила была неизмеримо слабее той, которую мы с Инной чувствовали друг в друге. Но, с другой стороны, по своему могуществу девушка на много порядков превосходила деревенских ведунов, с которыми мы встречались на Ланс-Оэли. Других эталонов для сравнения у меня не было: аура Женеса де Фарамона была закрыта для нас, мы с ним сражались, а не любезничали, старший сын герцога, как теперь я понимал, использовал против нас не так свою природную магию, как силу, полученную от Нижнего Мира, а заглянуть в ауру Ривала де Каэрдена я просто не рискнул…

„Зато я рискнула,“ — отозвалась на мою мысль Инна. — „Когда мы втроём отражали натиск Женеса.“

„Ну и как?“

„Эта девочка лишь самую малость слабее его. А потенциально, может, и сильнее — ведь она ещё молоденькая. В любом случае, её способности на уровне инквизитора… Ах, Владик! Так кто же тогда мы?…“

Вопрос был чисто риторическим, и я не стал отвечать на него. Да и не знал ответа.

Между тем старший инквизитор, которого поначалу мы удостоили лишь беглым взглядом, продолжал спокойно рассматривать нас. В отличие от своей спутницы, он не предпринимал попыток изучить нашу ауру, а поскольку он был гораздо старше нас, я не решился сделать это первыми.

Герцог не вмешивался в эту немую сцену и ждал. Наконец инквизитор, видимо, удовлетворившись осмотром, вопросительно взглянул на герцога. Тот быстро кивнул и, обращаясь к нам, произнёс:

— Господин граф, госпожа графиня, позвольте представить вам достопочтенного Виштванатана Сиддха, лейтенанта-командора Инквизиции.

Виштванатан Сиддх подступил к нам, энергично пожал мне руку, а Инне отвесил низкий поклон.

— Моё почтение, мадам, монсеньор, — сказал он скорее по-французски, чем по-галлийски. — Очень рад нашему знакомству.

Мы с Инной заверили его, что тоже рады, — и ничуть не покривили душой. Мы оба испытывали огромное облегчение при мысли о том, что мы уже не одни, что теперь нам есть к кому обратиться за помощью и советом. И хотя я по-прежнему считал, что наши приключения только начинаются, всё же теперь склонен был смотреть в будущее с оптимизмом. Самым неприятным в нашем положении была его неопределённость, мы не имели ни малейшего представления о происходящем с нами и вокруг нас, блуждали в потёмках собственного невежества, путаясь в самых элементарных вещах и ежесекундно рискуя наломать дров. Мы искренне надеялись, что старый многоопытный Виштванатан Сиддх, который прямо-таки излучал мудрость и спокойную уверенность в себе, убережёт нас от дальнейших ошибок и поможет нам справиться с нашим могуществом. Мы очень на это надеялись…

„Обрати внимание,“ — сказала Инна. — „Герцог представил нам инквизитора, а не нас инквизитору, хотя тот гораздо старше и, судя по званию, занимает не последний пост в ордене. Согласись, это весьма необычно.“

„В самом деле,“ — согласился я. — „И Сиддх, как мне кажется, ничего против не имеет.“

Герцог быстро оглянулся на девушку, приглашая её подойти. Та робко выступила из своего угла и приблизилась к нам.

— Кадет Сандра Торричелли, — уже не так церемонно, как Сиддха, представил её герцог. — Прошу любить и жаловать.

Если Виштванатан Сиддх приветствовал Инну на восточный манер — низким поклоном, прижав руки к груди, то я, как европеец, выразил своё почтение Сандре в более приемлемой для меня форме — поцеловав её руку. Прежде бледные щёки девушки тотчас вспыхнули ярким румянцем, она явно была польщена таким знаком внимания.

А Инна по-дружески обняла Сандру и как бы между прочим заметила:

— На днях я уже слышала фамилию Торричелли. Если не ошибаюсь, от господина де Каэрдена.

— Наверное, дядя Ривал говорил о моём отце, — ответила Сандра. У неё был приятный бархатный голос, в котором явственно слышались грустные нотки.

Герцог счёл своим долгом объяснить:

— Отец Сандры, Винченцо Торричелли, занимает пост прецептора лемосского командорства Инквизиции. Они с Ривалом были старыми друзьями. Кстати, Сандра — крестница Ривала.

— Ох! — сказала Инна, сочувственно глядя на Сандру. — Примите наши искренние соболезнования. Господин де Каэрден был замечательным человеком.

Девушка слегка наклонила голову.

— Благодарю вас.

Воспользовавшись паузой, герцог пригласил нас к столу, который, как я только сейчас заметил, был сервирован завтраком на пять персон. Для меня это было очень кстати: обычно по утрам я плохо соображаю, пока не поем, и терпеть не могу вести серьёзные разговоры натощак.