Книга Спецназ ФСБ России. Узник комнаты страха - Сергей Макаров

– Да что тут уточнять, Владислав?! – вспыхнул Прилепский. – Ни в ведомство Сергея, ни к вам не попадают персонажи без определенных привычек.

– Ладно, я понял. Продолжайте.

Как только Прилепский снова открыл рот, Зубров тут же опять перебил его:

– Секундочку, вы сказали, что присутствующую тут мадемуазель зовут Люся?

Девушка кивнула и почему-то потупила взгляд.

– Где мы встречались, Люся?

– Я – Людмила Караваева, – вздохнув, объяснила гостья и изобразила на лице выражение обреченности.

Мысли и образы быстрее урагана понеслись в голове Зуброва. Катя, кафе, художник, старый дом на окраине, Катя, яд в пакетиках из больницы скорой помощи. Какой-то вихрь в мыслях Влада быстро-быстро укладывал детали на нужные места. Картинка становилась все понятнее, все ярче.

– Я все понял! – кивнул Зубров и повернулся к художнику: – Я не уверен только в одном. Скажи, Целицкий, почему Вера Жогова тебя прятала?

– Потому что в моей мастерской она подсыпала какой-то отравы Асанову.

Зубров задумчиво присвистнул.

– В принципе, я-то что-то похожее и предполагал, – задумчиво глядя на Цилицкого, сообщил он.

– Нет! Я вначале-то ничего не знал. Вера пришла чуть заранее, за пару минут до Асанова. Я даже хотел ее выпроводить, помня договор о секретности его посещения, но не успел. Она хитрая, она принялась активно критиковать мои новые работы. Она говорила ужасно долго и горячо, а я даже слова вставить не мог, чтобы перебить ее. И тут пришел Асанов. Вера ему обрадовалась. И я так понял, что это как раз она-то и порекомендовала ему ко мне обратиться. Вера предложила выпить по глотку за встречу. Она всегда носит с собой фляжку с виски. Когда Асанов отказался, говоря, что заснет от алкоголя, потому что ему придется долго сидеть без движения, позируя, Вера предложила альтернативу. Она сказала, что у нее есть кокаин, и что это придаст блеска его глазам и вдохновенной живости лицу. Асанов не отказался…

– Но это был кетамин, как я понимаю, – продолжил тут доктор.

– Мы все это уже не только понимаем, но и знаем, – кивнул Зубров, намекая на результаты вскрытия.

– Ну да, ну да, – согласился врач. – Жогов каким-то образом узнал, что Асанов страдает эпилепсией.

– В общем, – продолжил рассказ Цилицкий, – когда все это случилось, она меня успокоила, объяснила, что надо сказать на допросе, набрала номер полиции и сунула в руку телефон, чтобы я вызвал команду «скорой помощи», а они, мол, найдя труп, сами вызовут полицию. Все так и было. Еще она сказала, что все предусмотрела, что она меня обезопасит, если я сам себе помогу, то есть не скажу, что она была рядом. «Только тогда, – сказала она, – нам вообще ничего не будет». Она сказала, что несчастный случай не расследуют.

– Хорошо. А чем же вам всем помешала Катя? Или получилось так же, как в первый раз: пришла Вера Жогова и попросила убить любовницу ее мужа?

– Чью любовницу? – искренне не понял Цилицкий.

– Игоря Жогова. Не делай вид, что ты не знал.

Художник озадаченно покачал головой:

– Нет, не знал. С ума сойти!

– Я тоже ничего не знала об этом, – удивленно глядя на окружающих, сообщила Люся. – Я вообще думала, что она только со своими одноклассниками крутит да ждет, когда ее секьюрити хозяина кафе все хором трахнут. Она никогда мне ничего не говорила про Жогова. Ничего себе, размах у нее был!

– Она же совсем еще девочка… – вдруг вслух задумался Цилицкий.

– Но тебе это не помешало развлекаться, – зло осек его Зубров.

– Да, – замялся художник, – но знаете, она просила, вроде, написать ее портрет, а потом накормила меня этим бутиратом…

– Так ты ей отомстил за то, что она тебя кайфом угостила? Во всех смыслах, стоит думать: и наркотой, и трахом, я полагаю? А она, между прочим, несовершеннолетняя…

– А это статья, между прочим, – злорадно хмыкнул Торчилин, поддерживая сарказм Зуброва.

– Он ни при чем! – вдруг горячо, может, даже слишком пылко, вступилась за мужчину соседка по стулу. – Это был несчастный случай.

– А ты – свидетель, как я понимаю? У вас что же, секс на троих был?

– Не-е-е-т, – отвергла его домысел Люся.

В доказательство она рассказала обо всех своих приключениях в последние дни, вплоть до появления Вити сегодня утром в больнице. Умолчала она лишь о решении уехать за границу, но лишь потому, что уже и сама-то не очень верила в серьезность этого замысла. Точнее, сейчас, сидя в кабинете какого-то начальника ФСБ, она даже думать забыла о том, что ранее обсуждалась возможность скрыться от преследования в другой стране. Теперь она хотела только одного – чтобы все знали, что она ни при чем, что она не виновата.

– Все же ты сучка! – шепнул Прилепский, когда Люся рассказала, как она осталась у художника на ночь.

– Ну и нравы нынче у молодежи, – пробормотал Торчилин, – ну и нравы…

Когда девушка начала рассказывать о том, как была ошарашена, увидев у своего нового мужчины свою же малолетнюю сестру, Цилицкий перебил ее. Он вставил свою историю появления Кати в его жизни, дополнив ее подробностями о том, как Вера Жогова в очередной раз манипулировала им, заставляя сделать по-своему.

Зубров только переводил взгляд с одного на другого, время от времени кивая – когда история сходилась с его собственной догадкой.

– Ну что ж, господа, – заключил он, когда вдохновение рассказчиков иссякло, – как говорится, надо брать! Надо действовать, пока свидетели живы. Ты согласен со мной, Торчилин?

Сергей одобрительно покивал головой.

– Отлично! – подвел черту Влад. – Однако есть некоторые «но»…

– Вот именно: «но»! – как будто только что вспомнил о чем-то важном, подхватил Торчилин. – Есть условие: мы не впутываем во все это господина Прилепского.

– А ты все о своем кармане печешься, Серега, – укоризненно прищурил глаз, глядя на нового партнера, Зубров. – А о безопасности граждан твоей страны кто думать будет?

– Да иди ты, Зубров! Ты что, лучше меня что ли?! – зло шикнул Торчилин.

– Я – лучше. Я думаю о букве закона, – мягко пояснил Зубров. – Я думаю о том, что эти два голоса среди молчания погоду нам не изменят. Не за что нам брать Жогова. Пока что. Потому что доказательств нам не найти. А эти ребятки… Любой адвокат скажет, что девка покрывает своего врача-сожителя и дилера-покровителя, а хлюпик роет под мужа своей любовницы-мамки, желая, возможно, протянуть ручонки к ее богатству. К тому же, возможно, они сговорились с целью вымогательства.

Все присутствующие молчали. В тишине было слышно, как где-то в других комнатах жужжит оргтехника, где-то звонит телефон, в коридоре ходят люди, обсуждая свои, совершенно другие проблемы. Влад смотрел на собравшихся, они – все как один – смотрели на Влада, ожидая, когда он объяснит, к чему клонит и что собирается предложить.