Книга Карусель - Белва Плейн

А детективы там хорошие. Как они донимали меня из-за того, что я не вернула арендованный автомобиль до утра. Они наверняка докопаются до истины. Могут даже залечь на несколько месяцев на дно, но в конце концов найдут доказательства.

Боже мой, бедная женщина, бедные дети, бедный мой брат!»

На этот раз она взяла трубку и набрала номер. На востоке вечер, так что Дэн, вероятно, будет дома. На другом конце сняли трубку, наверное, няня, и Аманда попросила к телефону Дэна. После небольшой паузы ответила Салли, предложившая оставить для него сообщение.

— Ну, это касается бизнеса, а ты сама сказала, что никогда в нем не участвуешь, — проговорила Аманда.

— Это так, но сообщение принять я могу. — Салли колебалась. — Дело в том, Аманда, что Дэн не хочет с тобой разговаривать. Он очень зол, зол и обижен. Я рассказала ему про Оливера, но он не поверил.

— А ты?

— Я поверила. — И снова нерешительное молчание. — Понимаешь, Дэн очень любил Оливера, уважал его, и его привело в ярость, что ты можешь рассказывать о нем такие вещи.

«Да, у Салли есть стержень, — подумала Аманда. — Она не боится неприятной правды. Она могла бы придумать, что у них гости или Дэн нездоров, но не сделала этого. Сказала все напрямую». Аманде это понравилось. И тут же пришла мысль: «Именно эти качества Салли заставляют меня думать, что в тот вечер она взяла дело в свои руки».

— Я понимаю. Тогда, пожалуйста, скажи Дэну, а он может передать остальным, что я отзываю иск, который планировала, что я удовлетворена нашими прежними финансовыми соглашениями и что от моего имени они могут делать с лесом что пожелают.

Салли была поражена.

— Но твой проект, твоя работа с девочками! Тот участок, который ты хотела купить, и твои планы!

— Как-то раз во время наших споров Дэн сказал мне, что мои планы слишком грандиозны, и это правда. Я смогу принести столько же пользы, может, даже больше, с помощью менее масштабного предприятия.

Дэн также обвинил ее в том, что она жаждет восхищения. Что ж, он не далек от истины.

— На самом деле мне не нужны все эти деньги. Я лишь хотела помучить Оливера.

— Очень хорошо тебя понимаю, — едва слышно произнесла Салли. Аманде даже пришлось переспросить.

Когда Салли повторила свои слова, Аманда поинтересовалась, хорошо ли она себя чувствует, на что та неожиданно резко ответила:

— Конечно. А почему нет?

И Аманда поняла, что в своем якобы невинном вопросе зашла слишком далеко. Салли на страже. Тем не менее она вынуждена была продолжить расспросы:

— А как Тина?

— Просто прекрасно. Как жаль, что в тот раз она была не в настроении. Но с другой стороны, все мы когда-нибудь бываем не в настроении, верно?

— Конечно.

— Я передам Дэну чудесную новость. Она будет очень кстати, особенно в связи с последними событиями, да и Клайв так болен. Я уверена, Дэн свяжется с тобой, как только придет в себя. Он будет очень, очень благодарен.

И вот так, вежливо, разговор закончился. Аманда ничего не узнала. А с другой стороны, она что — ожидала, что Салли выпалит: «Я убила Оливера Грея!»?

Как-то в субботу, ясным днем, Аманда сидела дома с книгой. День был слишком хорош, чтобы сидеть в помещении, но на нее напала меланхолия, точнее, появилось чувство незавершенности, словно она не закончила какую-то работу.

Она никогда не преследовала мужчин, менее всего Тодда, и именно потому, что его она любила по-настоящему. Да он мог уже и жениться за это время. Но Аманде почему-то захотелось, чтобы у него осталось о ней хорошее мнение. Поэтому она села и написала ему простое письмо, в котором сообщала, что сняла иск против своей семьи, как он тогда и советовал.

Два дня спустя раздался звонок от Тодда. Когда она услышала его голос, бархатный голос актера, из-за которого подшучивала над ним, ее собственный голос почти пропал. Но гордости она не утратила.

— Я не хотела вмешиваться в твою жизнь, — начала она.

— Ты ни во что не вмешиваешься. Прекрасное письмо! Хочу тебя за него поблагодарить.

— Я просто должна была это сказать.

— Ну и что, письмо было просто прекрасным.

Они замолчали, казалось, им не о чем было больше говорить. Аманда выдавила из себя дежурный вопрос:

— Надеюсь, у тебя все хорошо?

— Да, работаю, как обычно. В прошлом месяце ездил в Мексику с братом и его семьей. Вот и все.

Значит, он не женат, иначе не поехал бы в отпуск с родственниками. Потом ей стало неловко: о чем она только думает! Год прошел. Все кончено, кончено и забыто.

— А как у тебя? Происходило что-нибудь интересное?

— Да, можно так сказать. Но это длинная история, слишком длинная и скучная для изложения по телефону.

— Меня не так-то легко утомить. А может, я приеду к тебе сегодня вечером и послушаю? — И прежде чем Аманда успела ответить, добавил: — Я не знаю, может, ты и не хочешь меня видеть, так что если…

— Нет-нет, приезжай, я буду рада.

Аманда никогда не терзалась по поводу извечного женского вопроса — что надеть?

— Пусть принимают меня такой, какая я есть, — обычно отвечала она тем, кто поднимал эту тему.

Однако этот вечер — совсем другое дело. Всего за несколько минут до прихода Тодда она закончила инспекцию своего гардероба: свитера и юбки разных цветов — как школьница, бархатный домашний халат — слишком соблазнительно, да и к случаю не подходит, элегантный черный костюм из шелка — слишком формально, розовое шерстяное платье — нет, какой-то карамельный тон. Затем у двери позвонили. Тодд стоял с горшочком, в котором красовались розовые тюльпаны.

— Их продают на углу, — сказал он. — Что-то подсказало мне, что сегодня ты будешь в розовом.

— Мой любимый сорт! — Прелестный розовый цвет, в точности соответствующий ее платью.

В гостиной они сели, чувствуя себя до смешного скованно и неуютно. Так бывает с людьми, которые когда-то были очень близки… но больше этой близости нет.

Разговор начал Тодд:

— Шеба выглядит худой и стройной. — Кошка как раз вошла и потерлась о его щиколотки.

— О да, наилучший уход, все витамины.

На мгновение им опять нечего было сказать. «Или, возможно, — подумала Аманда, — слишком много нужно сказать».

— У тебя есть длинная история, слишком длинная для телефона.

«Год назад, — подумала Аманда, — я бы скорее умерла, чем раскрыла Тодду, именно Тодду, такую постыдную правду». Но теперь, глубоко вздохнув, она заговорила:

— После гибели моих родителей, когда я переехала жить в «Боярышник»…

Он сидел не шелохнувшись. Аманда чувствовала, что он не сводит глаз с ее лица, хотя сама она смотрела поверх его головы на залив и мост.