Книга Большая книга ужасов. 54 - Елена Артамонова

— Вика! Вика!

Виктория залпом выпила содержимое чаши, пошатнулась, но не упала, в последний момент опершись на краешек стола. Ее глаза были широко раскрыты и неестественно блестели.

— Уходим… — потянула меня за рукав Арина. — Пока Часовщик занят своими делами, у нас есть шанс смыться.

Она была права, но я все никак не отходил от решетки, желая увидеть, что же произойдет дальше.

— Не знающие покоя духи, услышавшие меня, заклинаю вас явиться ко мне! — торжественно произнес старик.

Раскрыв лежавшую на столе книгу, он начал нараспев читать длинное заклинание. Виктория послушно повторяла вслед за Часовщиком фразы на каком — то древнем, непривычном для слуха языке. Тревожно замигали огоньки свечей, в подземелье заметно похолодало.

— Ты чувствуешь их присутствие? — Дмитрий Дмитрич отложил книгу. — Они собрались, они готовы одушевить металл. Помоги им, Виктория. Твоя кровь и твое дыхание оживят автоматы.

— Не делайте мне больно! — отшатнулась боявшаяся уколов и зубных врачей Барышева.

— Во имя всепобеждающей любви… — Старик схватил Вику за руку и притянул к чаше, а затем провел кинжалом по Викиной ладони. — Имя…

— Что? — не поняла Вика.

— Имя человека, чью душу ты хочешь пригласить в это тело.

— Он так и не пожелал представиться. Для нас он был Незнакомцем в Черном, — сообщила Барышева, искоса рассматривая пораненную руку.

— Властью, дарованной Кристаллом Ночи, повелеваю — дух, именующий себя Незнакомцем в Черном, и вы, свободные духи, пришедшие на зов, — войдите в новые тела! — Часовщик простер руку, указывая, куда следует направляться привидениям. — Теперь, Вика, нанеси по капле крови на бронзовые тела, поцелуй каждого в лоб и произнеси: «Дарую тебе облик человеческий и жизнь человеческую».

Вика подошла к помосту, поднялась на цыпочки, поочередно целуя восковые лбы истуканов, и трижды дрожащим от волнения голоском повторила:

— Дарую тебе облик человеческий и жизнь человеческую…

Часовщик взял ключ, которым обычно заводил свои автоматы, приблизился к куклам и с лязгом завел их пружины.

— Сердце бьется, жизнь идет… — пробормотал он.

Стоявшие по краям помоста манекены преобразились. Они были все так же неподвижны, но теперь я бы мог поклясться, что вижу не кукол, а повернувшихся ко мне спинами живых людей. Только центральный автомат по — прежнему выглядел как грубо сделанная игрушка. Барышева тоже заметила неладное:

— А как же он? Тот, ради которого я помогала вам?

Часовщик подошел к манекену, внимательно осмотрел его, постучал пальцем по лбу, поднял и уронил безжизненную руку:

— Не пожелал. Глупец! Лучше иметь хотя бы такое тело, чем болтаться по миру привидением. — Ожившие автоматы согласно закивали головами. Помолчав, старик добавил: — Я повелеваю только душами тех, кто отдался моей власти добровольно.

— Вы обманули меня!

— Нет. Ты сама знаешь, что это клевета. Обвиняй во всем своего Незнакомца.

Барышева расплакалась, утирая нос рукавом шикарного платья. Часовщик погладил ее по голове и заговорил вкрадчивым, просительным тоном:

— Сочувствую тебе, Виктория, но надо уважать чужой выбор. Впрочем, из — за строптивости нашего гордого призрака я тоже оказался внакладе — получилось, что мы с Петром зря собирали сложнейший механизм. Давай — ка, Вика, повторим ритуал и пригласим в металлическое тело какого — нибудь более сговорчивого духа.

— Нет-нет! — она энергично замотала головой. — Я больше не могу. Мне и так очень плохо… Почему бы вам не повторить все без меня?

— Для одушевления «слуги» нужен живой человек, его горячая кровь, его дыхание, его страсть. Сперва я выбрал в помощники стоящего сейчас у двери юношу, но когда понял, что в его душе слишком много рационального спокойствия, то решил найти более тонкую натуру, одаренную талантом страстно желать. На эту роль могла бы подойти и ваша подружка Света, но ей не требовалась помощь, а ты в ней нуждалась.

— Почему мне так не везет в жизни!

Барышева попыталась подойти к манекенам, но неожиданно пошатнулась и вновь уцепилась за край стола. Ее взгляд затуманился, а ноги ослабли.

— Что со мной? Что?! Зачем я выпила эту гадость? — Вика медленно опустилась на пол. — Я не хочу, не хочу… помогите…

Подхватив бесчувственное тело, Часовщик водрузил его на стол и начал читать заклинания. Потом он поднес ко лбу Виктории засверкавший алыми всполохами перстень. Барышева вздрогнула, открыла глаза, поднялась со стола и походкой лунатика двинулась в сторону манекенов. Заметив множество горевших у помоста свечей, она остановилась, встрепенулась и с неожиданным энтузиазмом начала быстро открытой ладонью гасить трепетные огоньки. Старик наблюдал за Викой, не скрывая торжествующей улыбки:

— Отныне наша связь неразрывна, и ты, Виктория, поведешь меня дорогой, по которой не ступала нога смертного!

Разделавшись со свечами, Барышева вновь рухнула на пол. Сошедший с помоста манекен подхватил ее и понес в соседнюю комнату. Я понимал, что нам с Ариной давно пора уносить ноги из подземелья, но все медлил, дожидаясь, когда манекены посмотрят в мою сторону. Врага надо было знать в лицо — это существенно облегчило бы поиски и позволило бы не тратить время на фотосъемку. Однако ожившие автоматы и не думали оборачиваться, зато Часовщик все чаще поглядывал в сторону решетки, за которой скрывались мы с Ариной.

— Уходим, — решительно сказала она и устремилась в непроницаемый мрак подземного хода.

Мы двигались в абсолютной темноте, то и дело спотыкаясь и замедляя шаг. Напряжение возрастало, и я каждую секунду ждал зловещего скрежета решетки, представлял, как по нашему следу бесшумно крадется один из механических слуг Часовщика. Впереди забрезжило светлое пятно выхода…

— Почему нет погони? — недоумевала шагавшая впереди Арина.

— Не знаю. Мне кажется, просто так Дмитрий Дмитрич нас не отпустит. Но он очень хитер и выберет для ответного удара самый неожиданный момент.

День девятый. Возвращение незнакомца

Воспоминания о ночных похождениях не давали сосредоточиться на сегодняшних проблемах. Сидя за столом, я рассеянно жевал яичницу, представляя бледное, с огромными глазами лицо Барышевой, спины превратившихся в людей автоматов и вечную ночь подземелья.

— Петя, ты сегодня плохо спал? — мама положила мне на лоб руку, с тревогой посмотрела в глаза. — Ничего не болит?

— Нет, все нормально. Просто засиделся допоздна с алгеброй.

Интересно, что происходило сейчас в доме Виктории Барышевой? Может быть, мама Вики точно так же, сидя за обеденным столом, интересовалась ее самочувствием, а возможно, испуганная и встревоженная, обзванивала больницы в поисках пропавшей дочери? Решив, что разузнать подробности легче всего будет в школе, я торопливо оделся и вышел из дому.