Книга Ночной дозор - Сара Уотерс

Кей притянула к себе Хелен и тихонько сказала:

– Я вправду не знаю, с какой стати люди должны нравиться друг другу, если они подруги одного человека, но почему-то этого ожидаешь.

Не поднимая головы, Хелен ответила:

– Джулия яркая личность, таких либо принимают, либо нет. А Микки предана тебе.

– Наверное, так оно и есть.

– Мы всего лишь выпили чаю. Джулия была очень любезна.

– Вот и хорошо, – улыбнулась Кей.

– Вряд ли мы еще встретимся.

Кей поцеловала ее в щеку.

– Надеюсь, встретитесь.

– Надеешься? – взглянула Хелен.

– Конечно, – сказала Кей, хотя понимала, что скорее желает обратного, ибо вся эта идиотская ситуация Хелен явно смущала.

Но та рассмеялась и порывисто, но вовсе не смущенно наградила ее поцелуем.

– Ты милая! – сказала Хелен.

3

– Мисс Джинивер, вас желает видеть какая-то дама, – сказала мисс Чисхолм, просунувшись в кабинет Хелен.

Это было примерно через неделю. Хелен скрепляла бумаги и, не поднимая головы, спросила:

– Ей назначено?

– Она интересовалась именно вами.

– Да? Блин... – Вот что получается, если всем сообщать свое имя. – Где она?

– Сказала, что не войдет, ибо выглядит непрезентабельно.

– Здесь ее вид вряд ли кого шокирует. Пусть не волнуется. В любом случае ей надо записаться на прием.

Мисс Чисхолм вошла в комнату и протянула свернутую бумажку.

– Дама просила вам передать, – сказала она с оттенком неодобрения. – Я уведомила, что личные послания у нас не приняты.

Хелен взяла записку. Адресовано «Мисс Хелен Джинивер», почерк незнакомый, след от пальца. Она развернула бумажку:

Может, пообедаем вместе? У меня чай и сэндвичи с кроличьим мясом! Что скажете? Если не получится, ничего. Но я подожду у входа десять минут.

И подписано: Джулия.

Первой Хелен увидела подпись, отчего сердце в груди странно скакнуло, точно бьющаяся рыбина. Буквально ощущая взгляд мисс Чисхолм, она быстро перевернула записку.

– Спасибо, мисс Чисхолм, – сказала Хелен, ногтем отчеркивая сгиб листка. – Это всего лишь моя приятельница. Я... Я к ней выйду, когда закончу с делами.

Она сунула записку под кипу бумаг и взяла ручку, будто намереваясь писать. Но отложила ее, едва услышав, как мисс Чисхолм прошла к себе в приемную. Открыв ящик стола, Хелен достала сумочку, чтобы причесаться, попудриться и освежить помаду.

После сощурилась, осматривая себя в зеркале пудреницы. Любая женщина всегда разглядит, что другая только что накрасилась; ни к чему, чтобы мисс Чисхолм заметила ее усилия, и совсем плохо, если Джулия решит, что она прихорашивалась специально для нее. Хелен достала платок и попыталась стереть пудру. Втянула губы и несколько раз прикусила ткань, чтобы снять помаду. Чуть растрепала волосы. «Ну вот, – подумала она, – а теперь видок, будто после драки...»

Боже ты мой! Какая разница? Это всего лишь Джулия. Хелен убрала косметику, надела шляпку, пальто и кашне; проскользнула мимо стола мисс Чисхолм и, миновав муниципальные коридоры с вестибюлем, вышла на улицу.

Джулия стояла у серого каменного льва. Она снова была в комбинезоне и джинсовой куртке, только вместо тюрбана волосы укрывала косынка. Намотав на руки ремень кожаной сумки, висевшей через плечо, она бесцельно смотрела перед собой и слегка покачивалась на носках. Услышав, что открылась тяжеленная дверь, она обернулась и заулыбалась. От ее улыбки сердце Хелен вновь нелепо споткнулось, вильнуло и дернулось, его даже слегка кольнуло. Однако заговорила она спокойно:

– Здравствуйте, Джулия. Какой приятный сюрприз.

– Правда? Я подумала, что, коль скоро знаю, где вы работаете... – Джулия взглянула на затянутое серыми тучами небо. – Надеялась, будет солнечно, как в тот раз. Зябко, да? Я подумала... Только сразу скажите, если это паршивая идея. Я так долго в одиночестве лазала по руинам, что напрочь забыла светские тонкости. Я подумала, может, вам будет интересно взглянуть на дом, где я ковыряюсь, тут, на Брайанстон-Сквер, посмотреть, чем я занята. Он давно пустует. Никто возражать не станет.

– С удовольствием, – сказала Хелен.

– Правда?

– Да.

– Отлично! – Джулия опять заулыбалась, – За руку вас брать не буду, я вся грязная; нам лучше пройти здесь.

Она повела Хелен по Марилебон-роуд, но вскоре свернула на тихие улочки.

– Не та ли знаменитая мисс Чисхолм взяла мою записку? – спросила Джулия. – Понимаю, что вы имели в виду, когда говорили о поджатых губах. Она смотрела на меня так, словно я задумала взорвать вашу контору!

– Она и на меня так смотрит, – сказала Хелен.

Джулия засмеялась.

– Видела бы она это! – Из сумки Джулия достала огромную связку ключей, каждый с потрепанной биркой, и потрясла ими, словно тюремщик. – Как вам? Получила у местного караульного. Я побывала здесь в половине домов. У Марилебона не осталось от меня секретов. Думала, народ уже привык, что я тут шныряю, – ан нет. Пару дней назад какая-то тетка засекла, что я вожусь с замком, и вызвала полицию. Заявила: «явная иностранка» пытается проникнуть в дом. Не знаю, за кого она меня приняла – за фашистку или бродягу-беженку. Полицейские держались весьма пристойно. Что, я похожа на иностранку?

Джулия перебирала ключи, но теперь подняла голову. Хелен взглянула на нее и отвернулась.

– Наверное, смущает ваша смуглость.

– Пожалуй. Но с вами-то я в полной безопасности. По внешности вы цвет английской нации. Вас ни с кем не спутают, могут принять лишь за кого-нибудь из союзников... Вот и пришли. Вон дом, который нам нужен.

Джулия подвела Хелен к двери высокого, мрачного и ветхого дома и вставила в скважину ключ. С притолоки хлынул поток пыли, когда она толкнула створку. Хелен опасливо шагнула внутрь. Сразу шибануло горькой сыростью, похожей на запах старых посудных тряпок.

– Это из-за дождя. – Джулия закрыла дверь и возилась со щеколдой. – Крышу пробило, стекла вылетели. Извините за темноту. Электричество, конечно, не работает. Проходите в ту дверь, там немного светлее.

Хелен прошла через прихожую и очутилась перед входом в гостиную, куда проникал слабый сумеречный свет из неплотно закрытого ставнями окна. На мгновенье, пока глаза привыкали к полумраку, комната показалась неповрежденной, но вот стало виднее, и Хелен, шагнув вперед, охнула:

– Какая жалость! До чего красивая мебель!

Ковер на полу, прекрасный диван и стулья, скамеечка для ног – все было покрыто густой пылью, усыпано битым стеклом и обвалившейся штукатуркой; отсыревшее дерево разбухло и зацветало плесенью. Хелен взглянула вверх и тихо вскрикнула: