Книга Орден Последней Надежды. Книга 3. Французский дьявол - Андрей Родионов

— Поэтому все наши успехи — временные! — заканчиваю я мысль. — Вскоре англичане соберут новое войско, в десять раз сильнее прежнего, отвоюют обратно Орлеан, коронуют малолетнего Генриха на французский трон. Что им с того, что Реймс в наших руках? Отберут обратно, а то и вовсе заявят, что отныне венчание на царство будет происходить в Париже, по новому обычаю. Мол, в соединенном англофранцузском королевстве все будет иначе, чем было при прежних королях-самозванцах.

Несколько минут наставник молчит. В дверь просовывает голову его личный секретарь, но наставник дергает плечом, и тот догадливо исчезает.

— И как же быть? — с интересом спрашивает отец Бартимеус, и я понимаю, что все-таки сумел его убедить!

— Нам надо найти тех, от кого английские короли получают деньги! — твердо заявляю я.

— Постой, не части, — выставляет вперед ладонь отец Бартимеус. — Ты, помнится, что-то там говорил про орден розенкрейцеров, не так ли?

— Да, — соглашаюсь я. — Но как розенкрейцеры добывают такую уймищу денег, вот в чем вопрос! Поставим его по-другому: кто передает деньги английским королям через Орден Золотых Розенкрейцеров?

— Ну, допустим, ты это узнаешь, и что дальше?

— А дальше — уже дело привычное, — говорю я равнодушно. — Убийства, пожары, взрывы. Все что угодно, лишь бы оставить англичан без денег на войну. Тогда и только тогда британцы потерпят поражение!

— Ты не пришел бы ко мне просто так, Робер, — мягко говорит наставник. — Похоже, ты знаешь, в чем тут дело.

— Мне кажется, я догадываюсь, — отвечаю я и без запинки выкладываю ему правдоподобную, на мой взгляд, версию: — Вы, конечно же, слышали про индульгенции?

— Наш орден не торгует отпущениями грехов, но я представляю, о чем ты говоришь, — улыбается отец Бартимеус.

— А вы хоть раз думали, какую уйму денег собирает Рим, а главное — на что они идут?

— Я в это не верю, — подумав, твердо заявляет отец Бартимеус. — Этого просто не может быть! Для чего, зачем престолу святого Петра давать деньги на войну против Франции?

— Как для чего? — удивляюсь я. — Семьдесят лет папа римский сидел в Авиньоне, под присмотром французских королей, и творил все, что их левая нога пожелает. Так продолжалось до тех пор, пока Франция не ослабла настолько, что папа смог вернуться в Рим. Как вы думаете, если Франция все-таки победит Британию, не вернутся ли ее короли к давней идее иметь при себе ручного понтифика?

Наставник опускает глаза, и молчание его красноречивее всяких слов.

— А раз так, то не лучше ли папе римскому ослабить Францию, разорить ее войной, разъединить на несколько слабых государств?

— Езжай немедленно, — наконец говорит отец Бартимеус. — И помни, что лучше всего было бы раздобыть документы, подтверждающие твою версию. В крайнем случае — достаточно важного человека, которому поверят.

Я вслух продолжаю его мысль:

— Если христианские государи хотя бы заподозрят, что деньги, собираемые с их земель, могут быть использованы против них самих, это будет концом римских пап.

— Куда ты хочешь поехать?

— Для начала вернусь в Англию, чтобы кое-что уточнить, и уже оттуда отправлюсь в Рим.

Подумав, наставник заявляет:

— Одному тебе не справиться, пожалуй, возьми с собой брата Фурнишона.

Я коротко киваю и с облегчением спрашиваю:

— Еще что-нибудь?..

— Пожалуй, это все.

Уже в дверях меня догоняет последнее напутствие:

— И вот еще что, Робер. Зная твое усердие и исполнительность…

Я оборачиваюсь, наставник пристально разглядывает меня, в его глазах пляшут непонятные огоньки.

— Я слушаю, отец Бартимеус. Говорите же!

И тут этот шутник выдает:

— В общем, не нужно тащить сюда самого папу. На очную ставку вези кого-нибудь попроще, пары-тройки кардиналов, я полагаю, за глаза хватит.

Но сразу уехать не получилось. Пока наставник доложил обо всем аббату Сен-Венсана, пока тот размышлял и взвешивал, стоит ли овчинка выделки, прошла целая неделя. Я не расстраивался, ведь у меня появилась прекрасная возможность как следует отдохнуть. Несколько дней я только и делал, что бесстыдно отсыпался, а когда окончательно пришел в себя, тут же начал собирать вещи. Одновременно я расспрашивал всех людей, прибывающих в аббатство, пытаясь разобраться, что же произошло во Франции за время моего отсутствия. Сплетни, услышанные мною по пути в Сен-Венсан, подтвердились. Орлеанская Дева улизнула-таки из-под королевского надзора и, собрав небольшой отряд, отправилась воевать с англичанами. Ныне Жанна находилась в Компьене.

А потому мне предстояло как следует продумать маршрут, не мог же я вновь оставить Францию, так и не повидавшись с любимой! На сей раз я собирался следовать в Англию под личиной небогатого дворянина из Нормандии, который решил поступить на службу к английскому королю, для чего и поперся аж в самый Лондон. А где же еще мне разнюхивать и выведывать всякие секреты, как не во вражеской столице? Когда твой кошелек лопается от золота, а на лице все время широкая улыбка, люди к тебе так и тянутся, проверено. Знай выбирай, кому и сколько проигрывать в кости и с кем пить на брудершафт. В тесной дружеской компании язык сам развязывается, ты лишь подавай реплики, запоминай и анализируй ответы.

Наконец дело двинулось. Секретарь господина аббата мэтр Реклю вручил мне грамоту, подтверждающую мое дворянское происхождение, у отца казначея я получил деньги, а наставник провел со мной тщательный инструктаж, заклиная быть как можно осторожнее и зря жизнью не рисковать. В тот вечер я долго не мог уснуть, отдохнувшее тело просто бурлило энергией. Промаявшись так до полуночи, я решил выйти на прогулку.

Небо заволокло черными тучами, вдали над Луарой погромыхивало, холодный влажный ветер задувал во все щели, и мне как-то сразу сделалось зябко и неуютно. Поначалу я заколебался, раздумывая, а не стоит ли вернуться обратно, к разожженному камину, а затем подумал, какого черта, сибиряк я или где? Раз решил подышать воздухом, то надышусь вволю, и пусть во дворе аббатства сейчас ни души, это ничуть мне не помешает, напротив, некому будет путаться под ногами.

Я прошел мимо колодца, миновал кузницу и конюшню, отчего-то вспомнилось, как в далеком детстве мы с друзьями играли в индейцев. Усмехнувшись, я постарался идти бесшумно, как Чингачгук, но тут же, как назло, начал спотыкаться и остановился, насмешливо фыркнув. Похоже, что хорошо для индейца, то русскому может стоить расквашенного носа.

Сырой воздух пах близкой непогодой, часовые на стенах аббатства кутались в плащи в тщетных попытках сохранить хоть немного тепла. Порывы ветра все усиливались, и воины, жмущиеся к каменным зубцам, с нетерпением поглядывали во двор, ожидая смены.

Не торопясь я дошел до мастерской братьев Бюро и постоял возле нее с минуту, вспоминая наши беседы. В этот раз я так и не повидался с Жаном и Марком, братья-оружейники куда-то отъехали, а куда именно, никто толком не знал.