Книга На штурм будущего! Спецназ "попаданцев" - Сергей Артюхин

— Хорошо, что хоть мы имеем, а не нас, — грубовато пошутил немолодой вислоусый капитан типичного русского вида.

— Будет шапкозакидательство — будут иметь нас, — покачал головой Голенко. — Эти новые танки… фиг его знает, что это за чудо. Поэтому на рожон не лезем.

— Да мы вроде как и не лезем, — высказался один из офицеров.

— Василий, если ты думаешь, что я не видел, как ты подставился под те три «Шермана», то глубоко заблуждаешься. И если тебе повезло и они своими пукалками тебе лобешник не пробили в силу относительной слабости этих самых пукалок, то следующий раз вместо семидесяти шести миллиметров может прилететь сто двадцать. Уверен, что не отхватишь звиздюлей? — Полковник плюнул на песок. — Повадились воевать, как на полигоне. Чернянский уже допрыгался, роту почти потерял. А все, млять, почему?

Командиры промолчали, чувствуя правоту Голенко.

— А все потому, что возомнил себя черт знает кем, решил, что раз в танке — то все можно, и поперся без прикрытия. Один, скотина такая, против сорока «Першингов». И даже артиллерию не запросил. И на хрена ему тогда рация? И сам ведь, сволочь, живехонек, а девять танков и полтора десятка пацанов — как сдуло.

— Война… — чье-то философское высказывание разъярило Андрея чуть ли не сильнее, чем вся предыдущая речь.

— И что? Это что, оправдание? Подвел под топор молодых пацанов, сам живой — и что, нормально? Война, сволочь, все спишет? А может, надо по уму действовать, а? По правилам? Артиллерию вызвать, летунов, издалека проутюжить, в ловушку заманить и поджарить безбоязненно. Так ведь нет, смотрите, какие мы храбрые!

Есть отличная фраза, которая хоть и превратилась уже в банальный штамп, но все еще соответствует здравому смыслу: «Наша цель — не умереть за свою страну, а сделать так, чтобы вражеский ублюдок умер за свою». Это не значит, что жертвовать собою не надо. Или что не надо геройствовать. Но жертвы и герои появляются тогда, когда кто-то что-то не додумал, когда кто-то где-то ошибся, тогда, когда другого выхода нет. Как тогда, когда с немцами воевали.

Голенко сделал паузу и глубоко вздохнул. После чего гораздо спокойнее продолжил:

— Нам нужна победа, и победа не пиррова. А будете лезть куда-то без всякого плана или без приказа — я вас наказывать не буду. Вас враг накажет. И ваших товарищей вместе с вами.

Полковник врезал кулаком по карте и мрачно закончил:

— Мы должны перерезать эту чертову железку. И при этом сохранить как личный состав, так и матчасть. Потому что, думается мне, так просто империалисты сдаваться не будут. А отбиваться от их армий с одним танком на руках я не собираюсь. Так что с новыми американскими колымагами — осторожно. Я понятия не имею, что это за хрень и насколько она сильна. Увидели — отработали. Без выпендрежа и выкрутасов.

Вы, в конце концов, не первый день воюете, так что учить вас очевидным вещам не собираюсь. А теперь отставляем всю эту лирику в сторону и работаем. Двигаться будем в следующем порядке…

1 февраля 1947 года. Область Суэцкого канала

Старший сержант Степан Нетудыхата воевал не первый день. И даже не первый год.

Первый свой бой он провел еще в «зимнюю войну» тридцать девятого. И этот же бой тогда едва не стал для него последним — его Т-28 налетел на подарок от финских артиллеристов. Из экипажа выжил только лишь молодой рядовой.

Потом была советско-германская сорок первого — сорок второго годов, на которой он водил уже «тридцатьчетверку». А сейчас, в Великую Освободительную, он уже был командиром танка, причем не абы какого-то, а самого настоящего Р-45.

И до нынешнего момента «Рокоссовский» сержанта полностью устраивал. И с точки зрения огневой мощи, и бронезащиты, и прочих важных и не очень ТТХ. Но сейчас абсолютная уверенность Степана в его железном коне несколько пошатнулась — на его глазах выстрел нового американского танка пробил лобовую броню машины однополчанина Нетудыхаты. Пусть только лишь с семисот метров — но все равно стало как-то не по себе.

«Привыкли уже бить их безнаказанно, — командир покачал головой, не прекращая высматривать танки противника. — Вот и начинаем потихонечку по башке получать».

— Цель, спра…

— Вижу, — не дал договорить наводчику Степан.

— Короткая… Огонь!

Бронебойный подкалиберный снаряд, с огромной скоростью преодолев разделяющее противников расстояние, с легкостью пробил броню некстати вылезшего из укрытия «Першинга».

Неожиданно танк вздрогнул и загудел, словно по нему ударили огромной кувалдой.

— Откуда? — проорал Нетудыхата, пытаясь высмотреть невидимого врага.

Наводчик ничего не ответил, сосредоточенно пялясь в прицел.

«Шерман», выехавший из-за невысокого пологого холма, успел выстрелить еще дважды, прежде чем «рысь» сержанта ответила. Высокий силуэт американского танка не позволил ему вовремя укрыться, а потому первое же попадание оказалось для него фатальным. Мощнейший «лом» пробил «светлячка» практически насквозь, оставив в корпусе огромную уродливую дыру.

— Фугас давай… — и, дождавшись грохота досылателя, старший сержант выстрелил в замеченный им бронетранспортер, ссаживающий солдат в полутора километрах от столкновения.

Невдалеке один за другим начали вырастать облака разрывов — в дело вступила американская артиллерия.

— Урраааааааа! — рев атакующей советской пехоты, под прикрытием танков и тяжелых БМП приблизившейся к позициям войск Альянса, был слышен даже сквозь канонаду.

Мощно ухнули орудия тяжелых самоходок, посылающих снаряд за снарядом в направлении выявленных батарей.

Высоко в небе схлестнулись советские «лавки» и «мигари» с американскими «кобылами» и английскими «фуриями», расчерчивая синеву черным дымом горящих обломков, трассерами многочисленных очередей и инверсионными следами реактивных двигателей.

Внезапно один из каменистых холмов, редко покрытых пожухлой, выгоревшей на солнце травой, буквально взорвался — союзные «Грады» и «катюши», получив указания от передовых частей, нанесли смертельный удар по ДОТам и траншеям врага.

— Пулемету хана, — меланхолично прокомментировал заряжающий еще один удар по танку, заставивший вздрогнуть того буквально всем корпусом.

— На хрен! Фугас! Корот… к черту, будем с ходу, огонь!

— Цель! «Вася»!! — не успевший еще толком-то и появиться на фронте, «Вашингтон» уже, однако, получил прозвище.

— Бронебойный! Быстро! Давай, давай, давай!! Ну!!

— Огонь… да мать вашу, промах! Еще! Млять, он нас попалил… быстро, быстро, давай…

Вылезший словно из ниоткуда (а на самом деле — из замаскированного капонира) «американец» управлялся опытным экипажем и второго шанса на выстрел не дал, всадив тупоголовый бронебойный снаряд прямиком в башню советского танка.