Книга Лифт в преисподнюю - Михаил Март

— Хорошо. Попробую.

Чаров направился к двери, но Пантелеев окликнул его:

— Гена, ты забыл свою сумку.

— Я ничего не забыл. В ней несколько бутылок твоего любимого пива. Холодное.

— Спасибо.

— До встречи.

4

Встреча с заказчиком состоялась спустя месяц после знакомства. Видно было, что Барзай и Шмыга сгорали от нетерпения. От заказанного в ресторане столика он отказался. Чаров не хотел в людном месте разговаривать с малознакомыми людьми, которые к тому же могли вести запись беседы. Он предложил поговорить в сауне. Отказывать капризному охотнику за кладами заказчики не посмели.

Уютная кабина настоящей финской сауны в дорогостоящем заведении всех устраивала. Ничего, кроме полотенец, холодного пива и хорошего жара. Мужчины оказались крепкими и выносливыми, никто сердечными заболеваниями не страдал, все прекрасно переносили высокие температуры.

— Так вы беретесь за работу, Геннадий Устиныч? — спросил Барзай, вытирая пот с лица.

— Я ознакомился с делом. Одно только скажу. Неразрешимых задач не существует. Если я приму заказ, то на его исполнение уйдет от двух до трех лет. Это долгосрочный проект. К тому же требующий серьезных вложений. Вам придется тратить большие деньги и делать это регулярно, не задавая вопросов. Я не информирую заказчика о ходе своей работы и не отчитываюсь по затратам. К тому же вам самим придется стать участниками некоторых операций. К примеру, мне потребуется побывать вместе с вами на нескольких европейских аукционах. Могут потребоваться консультации на месте, а в некоторых случаях и покупка некоторых лотов высокой стоимости. Возможно, они к вам вернутся, если их не придется подарить заинтересованным лицам. И не советую устраивать за мной наблюдений. Я их все равно обнаружу и тут же прекращу свою деятельность. Вы должны понять главное. Все деньги, ваши затраты и другие мои требования работают исключительно на достижение главной цели, а не идут в мой карман. Со мной вы рассчитаетесь, когда ожерелье будет в моих руках. Я трезво оцениваю свой труд и не собираюсь вас обирать. Вам об этом должно быть известно. Вот так выглядят мои условия.

— Мы согласны, — почти хором произнесли заказчики, даже не задумываясь.

— В таком случае я должен дать каждому из вас первые поручения и назвать сумму первого взноса на раскрутку маховика тяжелой машины, которую запускать мы будем вместе.

Оба кивнули головами.

Разговор длился более двух часов, после чего распаренные гости уехали по домам. Чаров же вернулся в сауну, но на этот раз в кабинет директора элитного заведения.

— Ты все записал, Влад?

— Техника работает безупречно, Геннадий Устиныч.

— Отлично. Мне надо будет еще разок прослушать нашу беседу. Хозяина ты сегодня замещаешь?

— Сегодня я, завтра Юрка.

И Влад, и Юра были бригадирами Чарова. Существовал и третий, но о нем позже.

На сегодняшний день бригады Чарова имели уже три подобных заведения в центре города. И все на деньги, заработанные у благодетеля Чарова. Служили мальчики охотнику за сокровищами очень ревностно. Знали, за что работали. Знали и то, что Чаров слишком требовательный начальник, ослушаться его, значило потерять не только работу, а возможно и жизнь.

— Мне понадобятся двое парней, способных на любую работу. Не судимых, грамотных, с загранпаспортами, не из наших. Пусть из Владивостока или Хабаровска. Подберешь сам, проверишь на вшивость и будешь нести за них ответственность.

— Как всегда. Ничего нового, шеф. Я готов.

— Завтра приедешь ко мне с Юркой для определения задач каждому. Встреча на даче. И позаботься, чтобы вам на хвост никто не сел. Мне нужен будет один аферист с мозгами и хороший стрелок.

Все сделаем, как надо. Принести вина?

— Нет, кофе и кальян. Я отдохну в своем номере. Баб не присылай. Мне нужно подумать. Каша заваривается крутая.

Чаров встал, Влад распахнул перед ним дверь. Дверь в темноту, где пока еще не было видно ни малейшего просвета.

5

В течение следующего месяца знаменитый охотник за сокровищами сидел и работал за столом, что, в общем-то, мало соответствует представлениям о пиратских приключениях храброго парня, бросающегося в пекло. Кидаться в огонь с саблей наголо не входило в планы господина Чарова. Он привык работать методично, рассчитывая каждый следующий шаг. Предпочитал чувствовать под собой твердую опору, а не ходить по канату над пропастью с завязанными глазами. Один незначительный прокол мог свести на нет весь кропотливый и трудоемкий подготовительный период. Намечая цель, он обязан был знать предмет досконально. Каждая деталь должна быть ясна со всех сторон. Никаких темных пятен, ни одного вопроса, не имеющего ответа. Даже незначительная погрешность может привести к катастрофе. Чаров обязательно укреплял тылы, способы отхода, степень собственной защиты. Как правило, подготовительный период занимал львиную долю времени, а сама операция являлась следствием разработанной стратегии и напоминала укус кобры, увернуться от которой невозможно. Ну, а если говорить о сроках, то тут Чаров всегда перестраховывался. Устанавливая срок в два года, он, прежде всего, исходил из сложности задачи. Выполнить задание можно и за несколько месяцев, но где гарантия, что он выбрал правильную версию? Никто таких гарантий дать ему не мог. Если он ошибся, придется начинать все заново. Однако, ошибался он редко. Опыт и чутье служили ему верой и правдой. Сомнения всегда оставались, но он привык доверять своим расчетам.

Шесть папок толщиной в кирпич, набитых ксерокопиями документов были им изучены досконально. Теперь он мог написать книгу по истории рода Ростопчиных. Правда, книга получилась бы скучной и малоинтересной. Даже любителей русской истории она не очень бы заинтересовала.

Антонина Михайловна захлопнула последнюю папку и облегченно вздохнула.

— Кажется, это вся российская документация по Ростопчиным, что имеется на сегодняшний день.

— Немало. Хорошая работа, Тоня. Я доволен. Значит, все дороги ведут в Париж?

— Здесь искать некого. Ивана Ростопчина, праправнука графа, расстреляли в тридцать восьмом году. Его жену отправили в лагерь с двенадцатилетним сыном и шестилетней дочерью. Девочка погибла еще в дороге, а мальчика после смерти матери в сороковом году отправили в детский дом и дали ему новое имя и фамилию. Дальше тишина. Ну, а Петр Ростопчин, старший брат Ивана, уехал с женой во Францию в семнадцатом году, когда Николай Второй отрекся от престола. На этом мои возможности исчерпаны. Во Франции нет наших филиалов, и мы с ними не сотрудничаем. Наши отношения с французскими историками и архивистами испортились еще в пятьдесят четвертом, когда создавалась энциклопедия второй мировой войны, где мы французам отводили слишком незначительную роль, умаляя тем самым огромный вклад Де Голля и освободительной армии в победу.