Книга Запределье. Второй шанс - Андрей Ерпылев

– А конкретно?

– Ничего особенного. Всего лишь полмира. Того, конечно.

– Какие именно полмира?

– Западное полушарие вашего Парадиза. Вам останется восточное и наша всесторонняя поддержка здесь. Мне кажется, что сделка более чем выгодна, тем более что собственными силами вы освоите свой Новый Свет лет эдак через пятьсот, а до тамошней Америки руки просто могут и не дойти. А вдруг кто-нибудь еще найдет другую дырку или научится вертеть их, не полагаясь на Господа Бога?

– Возможно, вы правы…

– Так по рукам?..

* * *

– Что у тебя, Нагаев? – хмурый полковник оторвался от разложенных на столе бумаг и поднял глаза на вошедшего спецназовца.

– Полный ажур. Только что сработал маячок.

– И как думаешь? Все там?

– Куда они денутся. МОН-50. Сейчас, наверное, кишки по веткам висят! Лохи ведь зеленые – растяжку им ни в жизнь не обнаружить. Можно было и «сотку»[50]поставить, но это уже стрельба из пушки по воробьям…

Полковник Тимохин поднял руку со сложенными щепотью пальцами так, как будто хотел перекреститься, но передумал.

– А если Серебров с ними пошел?

– Нет, он их собирался только немного проводить, а дальше – сами.

– А все-таки?

– Тогда все четверо там. Земля им пухом.

Нагаев так невозмутимо глядел на полковника, что тот ни на минуту не усомнился – у этого в душе ничего не шевельнется, даже если придется убить товарища собственными руками. Что поделаешь – нужны и такие вот. Решительные… Хотя оставлять его за спиной при серьезном деле не стоит…

«Пора уже решать с этим что-нибудь, – подумал Тимохин, делая вид, что внимательно читает какую-то бумажку. – Перевести его куда-нибудь, что ли… На повышение…»

Он привык к тому, чтобы доверять всем своим бойцам без исключения? и такой вот, не выбирающий средств, ему, откровенно говоря, был ни к чему. Сейчас он, конечно, выручил, решил острую проблему, но дальше… Нет.

– Надо все же проверить, как там и что. «Сапогам» опять же трех «двухсотых» передать нужно. В любом состоянии. Короче говоря, пойдешь туда. Если Серебров не вернется. Возьмешь Кошкина и Болотова.

– Они не в курсе. Про Сереброва. Могут не так понять.

– Черт… Верно. Пойдешь один, а как сюда «двухсотых» доставить? что-нибудь придумаем.

– Так точно. Могу идти?

– Свободен.

Нагаев кинул ладонь к виску и, четко повернувшись, вышел.

Тимохин, занятый своими мыслями, еще минуту тупо разглядывал бумагу, зажатую в пальцах, потом повертел ее, недоумевая, откуда она взялась, и в сердцах швырнул в стопку других.

Нехорошее какое-то получалось дело, тухлое… Но приказ – есть приказ. Это за годы службы полковник уяснил отлично. Те, которые не уясняли, дотягивали в лучшем случае до капитана, реже – до майора. А Тимохин хотел уйти на пенсию с зигзагами на плечах[51]…

* * *

Нагаев скользил справа от тропы, по которой прошли беглецы, словно волк, выслеживающий добычу.

Он легко примечал надломленные ветки кустов и сбитую листву там, где неуклюже ломились непривычные к таким прогулкам дилетанты. Краем глаза он время от времени отслеживал циферблат часов, привычно переводя пробежавшие минуты в пройденные сотни метров и километры. До цели оставалось всего ничего, и требовалось удвоить осторожность.

Конечно, он не допускал и мысли, что кто-нибудь из выживших может устроить ему – опытному бойцу-спецназовцу – западню, в которую он попадется, как слепой щенок. Серьезную проблему мог представлять лишь Серебров, но он, скорее всего, шел впереди и принял большую часть осколков взорвавшегося «сюрприза» на себя.

«Паршивый из тебя был волк, Гена, – презрительно думал боец, никогда особенного тепла к своему „товарищу“ не питавший. – Пер всегда, как слон, напролом, а растяжку за тебя замечал кто-нибудь другой…»

За две сотни метров до того места, где собственноручно устанавливал ловушку, Нагаев сменил «аллюр» и вперед продвигался плавным шагом, будто по-предательски колышущемуся болотному мху, в любой момент готовому разверзнуться под ногами. Не доходя пятидесяти – вообще остановился, чутко считывая информацию во всем доступном ему диапазоне чувств: зрением, слухом, обонянием и даже вкусовыми рецепторами, словно собака-ищейка вдыхая воздух открытым ртом и ощущая на языке лимонно-кислый привкус сгоревшей взрывчатки. Не задействовано пока было лишь осязание, но придет и его время.

Зато вовсю сигналило о таящейся в туманном прогале между деревьями опасности неучтенное шестое чувство, обычное для людей «опасных» профессий. Не просто сигналило, а трубило, выло, вопило на разные лады.

«Неужели кто-то остался и теперь ждет меня?»

Почти бесплотной тенью спецназовец по широкой дуге двинулся вокруг полянки, не убирая указательного пальца со спускового крючка автомата, который ласкал одной лишь подушечкой, всегда готовый легонечко придавить послушный металл…

Странно. Человека – живого человека – он не чувствовал, равно как и мертвеца, но чувство опасности никуда не пропадало…

С новой позиции пространство просматривалось отлично. Ни единой детали не скрывалось от цепкого наметанного взгляда, но… Там ничего не было. Ни тел, ни пятен крови.

«Чушь. Мина не могла сработать впустую!..»

Позабыв о профессиональных привычках и табу, Нагаев обшарил свою западню вдоль и поперек, но единственными доказательствами того, что капкан сработал не впустую и сработал вообще, оказались только пара обрывков проволоки от растяжки, покореженные сошки самой мины, вырванные из земли отдачей, и крохотный обрывок бинта, окровавленный с одного края.

– Не может быть! – вертел в руках «вещественное доказательство» профессионал. – Неужели кому-то лишь палец оцарапало? Не может быть…

Не веря себе, он облазил весь сектор поражения и убедился, что мина сработала штатно: утыканная осколками кора деревьев, срубленные ветки, даже небольшая березка, сваленная под корень почище иного топора.

– Что тут, черт возьми, произошло?..

Нужно было, бросив все, начать преследование и идти по следу до тех пор, пока вся четверка не окажется на прицеле, но он лишь бесцельно кружил по полянке, маясь от ощущения неопределенной опасности, как от больного зуба. Внезапное исчезновение этого чувства, похожее на то, как перегорает от скачка напряжения электрическая лампочка, он воспринял в виде почти физического удара.

– Что? Где? – завертелся спецназовец на месте волчком, в любой момент готовый открыть огонь по любой цели, даже на смутный шорох или шевеление листвы. – Покажись!..