Книга Конкистадоры Гермеса - Андрей Мартьянов

Существуют некоторые решения уравнений общей теории относительности, которые позволяют астронавту увидеть голую сингулярность; он может увернуться от сингулярности и, пролетев через “кротовую нору”, выйти в другой области Вселенной. Такой вариант предоставил бы широкие возможности для путешествия в пространстве и времени, но, к сожалению, все эти решения, по-видимому, сильно нестабильны. Малейшее возмущение, например присутствие астронавта, могло бы так изменить решения, что астронавт не увидел бы сингулярность до самого столкновения с ней, когда его существованию пришел бы конец. Другими словами, сингулярность находилась бы всегда в его будущем и никогда в прошлом. Сильная формулировка гипотезы космической цензуры такова: сингулярности реалистического решения должны быть всегда либо целиком в будущем (как в случае гравитационного коллапса), либо целиком в прошлом (как в случае большого взрыва). Очень хочется надеяться, что “гипотеза космической цензуры” выполняется в той или иной формулировке, потому что иначе вблизи голых сингулярностей имелась бы возможность попадать в прошлое. Это было бы прекрасно для писателей-фантастов, но означало бы, что никогда нельзя быть уверенным в своей безопасности: кто-то может войти в прошлое и лишить жизни кого-нибудь из ваших родителей еще до того, как они успели дать жизнь вам!”

Стивен Хоукинг, “Теория Черных Дыр”, вторая половина XX века.

Глава девятаяЧетвертый рассказ Луи АркураТЕНИ КАРФАГЕНА

Карфаген, звездная система 18-я Скорпиона. Последние дни августа 2282 года

Полгода назад мне в самом кошмарном сне не могло привидеться, что тихая жизнь охотника-любителя и консультанта с небольшим жалованьем при колледже святого Мартина навсегда уйдет в прошлое, а Луи Аркур окажется в эпицентре событий, которые в прежние времена проходили бы по категории полной небывальщины.

Между тем я воспринимаю все происходящее абсолютно спокойно — система Дорог, чудеса с “дырами” и “карманами” или необъяснимые атмосферные явления стали привычны и естественны. Да, Гермес оказался переполнен загадками, и что из того? Эти загадки никогда не мешали человеку, не представляли никакой зримой опасности и мало кого интересовали. Мирному земледельцу незачем разбираться в тонкостях физических законов и происхождении странных “прорех”, ведущих незнамо куда, — вполне достаточно, чтобы светило солнце, шли теплые дожди и росла пшеница. С “дырами” пускай разбираются люди, которые не могут или не хотят заняться полезным делом, — средневекового крестьянина тоже ничуть не увлекали выкладки Галилея или Коперника. А почему образ мышления человека, работающего на земле, с веками не меняется — это вопрос не ко мне, а к специалистам по психоанализу.

Тех, кто всерьез занимался тайнами Гермеса, на планете было всего четырнадцать — Лолита со своими коллегами, доктор Гильгоф, Коленька и я сам. В качестве адъютанта, советчика и философа-скептика выступал незаменимый Сигурд: без андроида наши исследования далеко бы не продвинулись.

Вечером 26 августа я получил от Гильгофа предписание явиться на рассвете в Бланьяк, причем не в одиночестве, а со всей сворой норвежских волкодавов, владеющих недоступными как искусственным, так и обыкновенным людям талантами — великолепным чутьем, острейшим слухом и инстинктом охотника. Зачем доктору понадобились мои псины, объяснено не было, но определенные подозрения имелись: уже несколько дней подряд Вениамин Борисович намекал на то, что нам предстоит кратковременное, но о-очень далекое путешествие — незачем огорчать Лолиту Борисовну своим невниманием, небось совсем одичала в глуши на севере!

Судя по намекам капитана Казакова и лично доктора, я сделал вывод, что эта решительная девица вряд ли “одичает” даже посреди непролазной тайги или в Антарктиде, где обязательно найдет себе занятие по душе. А уж находясь рядом с одной из гермесских Дорог, и подавно не соскучишься. Если заключения Лолиты верны и каждая Дорога действительно ведет к ста пятнадцати неизвестным мирам, то поле для деятельности открывается широчайшее — всю жизнь можно посвятить!

Рано утром я прибыл к воротам КПП, озадачил дежурного офицера сопровождением в виде четырех здоровенных псин и почти сразу увидел “Фельдмаршала Роммеля”, пристроившегося на бетонке рядом с кораблем Гильгофа. Доктор встретил нас на летном поле.

— Вот и замечательно, все в сборе! — У Вени было “утреннее” настроение, го есть он суетился больше обычного и говорил не переставая. — “Роммель” прилетел в автоматическом режиме и доставит нас на двадцать четвертую параллель не больше чем за час! Луи, загружайтесь!

В глазах собак, помнивших июльские приключения, тонко смешались отвращение и уныние — в воздухе волкодавов укачивало. На борт я загнал их с трудом, под недовольное ворчание и поскуливание.

Челнок был почти в три раза меньше “Франца-Иосифа”, надстройка с кабиной пилотов и тактическим центром отсутствовала — конструкторы расположили системы управления по классической схеме, в носовой части фюзеляжа. Общий салон рассчитан не больше чем на десять членов экипажа, да и обстановочка поскромнее: “Роммель” является рабочим кораблем, не предназначенным для выполнения представительских функций. Мне показалось, что здесь тесновато, но достаточно удобно — это вам не транспортный самолет С-47, к которому привыкли обитатели Гермеса, а новейший малый рейдер.

— Доброе утро, Луи! — озарился улыбкой Крылов. — Привет, собачки! Ну что, готовы к приключениям для настоящих мужчин?

— Если учитывать, что все до единой псины — девицы, твое заявление выглядит неосторожным, — ответил я, опускаясь в кресло напротив. — Долго еще ждать?

— Отправляемся, — из полутемного узкого коридора, ведущего в кормовые отсеки “Роммеля”, вынырнул Гильгоф и подтолкнул локтем Сигурда. Андроид молча скрылся за дверью пилотской кабины, а спустя полминуты корабль поднялся в воздух.

— Не беспокойтесь за собак, — усмехнулся доктор, перехватив мой тревожный взгляд: псины, будто по команде, начали тяжело дышать и вывалили розовые языки. — Обычнейший полет, Сигурд предупрежден, что высший пилотаж категорически не приветствуется, и обещал не хулиганить…

Движение корабля почти не ощущалось, только при наборе высоты под грудиной появился неприятный сладкий комочек. Далеко внизу желтела саванна с редкими купами деревьев и полосами кустарников. Квебек исчез в синеватой туманной дымке за кормой.

— Никто не возражает, если я дам предварительную вводную? — Гильгоф посмотрел на нас поверх очков. — Для начала обязан предупредить, что Лолита приглашает нас посетить Карфаген и посмотреть на тамошние чудеса собственными глазами. Вечером, во время последнего разговора по линии Планка, наша подруга была излишне перевозбуждена и никакой связной информации не представила. Одни отговорки наподобие: “лично все увидите, словами это не передать”. Учтем, что девушка она благоразумная и руководствующаяся не эмоциями, а логикой и принципом целесообразности, — значит, и впрямь обнаружилось нечто поразительное. Итак, наша главная цель… Гм… Говоря откровенно, цели нет никакой. И не стройте удивленное выражение на физиономиях, дорогие сподвижники и соратники! Единственное, что мы можем себе позволить в настоящий момент, так это тщательные наблюдения и весьма предварительные выводы на их основе.