Книга Московская магия. Первая волна - Артем Михалев

— Среди вояк попадаются маги?

— Ну как тебе сказать, всех более-менее способных мы выгребли, остались вот такие — два притопа, три прихлопа. Несерьезно.

Парк выглядел сурово. Везде патрули с собаками, спина чешется от настороженных взглядов святош. Чтобы хоть как-то отвлечься, я принялся расспрашивать Женю о всяких магических штучках. Раньше меня это не сильно интересовало, не хотел расстраиваться. Но сейчас разговоры о бессилии оборотней кажутся мне в корне ошибочным.

— Жень, объясни, откуда у нас такие способности?

— В смысле? Дар? Мы не знаем. Есть теории, но их слишком много, даже чтобы просто перечислить. Наши яйцеголовые по десять штук в день отсеивают. И по двадцать присеивают.

— Я не об этом. Почему такая халява? Я понимаю, если бы магии учились долгие годы, а тут — бах! — и ты весь из себя архимаг за три секунды. Неудивительно, что каждый второй мнит себя избранным.

Женя остановилась и внимательно на меня посмотрела. Изучающий взгляд девушки мне не очень понравился.

— Ладно, ты — ключник. Всяко после ритуала вопросы возникнут. Попытаюсь объяснить, как я это вижу. Представь себе, что вокруг нас выстроен барьер. Веками он отражал энергию, которую мы используем. Ею пропитано все вокруг, а нас от нее укрыли. Кто и когда — неизвестно. Огромный океан силы и наш остров, совершенно пустынный, без капли влаги. И мы томились на этом острове чертову уйму времени. А тем временем влага подтачивала барьер, где-то больше, где-то меньше. Подтачивала до тех пор, пока в нем не образовались трещины, дырочки и червоточины. Сила бьет из этих отверстий струйками. Отверстия расширяются и превращаются сперва в душ из силы, потом в водопад, а затем барьер окончательно разрушается — и нас захлестывает. Есть теория, что люди со склонностью к магии, попавшие под первые — самые мощные — струи, впитали больше других. Ты, Граф, сотни других по всему миру. Чем меньше оставалось от барьера, тем больше становилось одаренных. Но и концентрация падала, вместо первоначальной струи получалась детская брызгалка.

— А как же я? Почему так поздно?

— Урожайный сезон закончился, но всегда есть исключения. — Девушка развела руками. — Барьер держится из последних сил. К тому же с вами, оборотнями, неясно ни черта. Стихийная инициация. Ты, может, уже год как перевертыш, только никто не знал, пока ты своей коростой не покрылся.

— Понятно. Хм… а нас не смоет, когда рухнет эта плотина?

— Ну ты буквально-то не воспринимай. Я тебе образы рисовала, картинку представил?

— Да.

— Ну и хватит с тебя, за подробностями иди к аналитикам. Они тебе любой лапши на выбор навешают. По их сценариям можно фильмы снимать. В основном триллеры. Если тебя мое мнение интересует — не парься. Кто бы наш мир ни создал — Боги или эволюция, — клея они не жалели. Развалить его сложно.

— Жень, ты чего завелась? Я же просто так спросил, разговор поддержать.

— А-а, не обращай внимания. Устала. Есть у нас один умник, все ему на месте не сидится. Было несколько случаев, теперь без присутствия мастер-лекаря его к себе не подпускают. Этот головастик утверждает, что использовать браслеты в качестве защиты — прошлый век. Предложил запечатывать заклинания в татуировки. И что-то там недосчитал — полночи провозилась с ожогами, а потом до утра его художества сводила. А рисунки едкие, до сих пор ладони свербят. Идея перспективная, но нахрапом-то зачем лезть? Па-анабрали па абъявлениям, — специально коверкая слова, ругнулась Женя. — Представляешь, у него все расчеты прямо на столешнице расписаны. Пушкин, твою мать. В столовой на него накатило. Короче, не выспалась я, а еще эти похороны. Ты пойдешь?

— Столик, говоришь? Понятно. — Я негромко кашлянул. — Пойду, куда я денусь?

— Ну и ладушки. Идем, начальство ждет.

Подумав, я решил не обращать внимания на вспышку раздражения. Работа у нас нервная, с кем не бывает? Тем более что Женя сама смутилась. Даже ускорила шаг, всем своим видом показывая, что мы дико опаздываем. Пришлось ее догонять.

Петляя по парку, мы вышли на просторную поляну. Судя по количеству банок из-под пива и прогоревших кострищ, лужайка пользовалась у молодежи бешеной популярностью. На этом фоне фигура Графа в деловом костюме и группы сверхов в белых спецодеждах смотрелись нелепо. Несколько священников и вооруженных до зубов солдат дополняли пейзаж.

— Наконец-то. Я уже думал, вы заблудились. Почему так долго? — Координатор в своем репертуаре, сразу к делу.

Надеюсь, это риторический вопрос. Оправдываться мне надоело, тем более есть более важное дело. После нотаций Василька я решил поделиться событиями вчерашнего вечера.

— Здравствуйте, Петр Иванович. Можно вас на пару слов? Тет-а-тет.

— Секреты?

— Есть немного. Отойдем?

Вместо ответа Граф развел руки в стороны, и нас отгородила непрозрачная пленка.

— Полог тишины? Здорово. А почему непрозрачная? — Я потыкал в пузырь пальцем, он пружинил под рукой и слегка вибрировал.

— На скорую руку переделывал. Никак до ума не доведу, так и хожу с полуфабрикатом. Зато надежная. По губам не прочитаешь, вибрация по стенам, источники питания примораживает — что еще нужно? Ладно, давай ближе к телу, что у тебя там?

Я замялся, не зная, с чего начать. Рассказывать о вчерашних событиях не хотелось. Выглядел я, прямо скажем, не с лучшей стороны — проиграл вчистую. Но надо.

— Короче, тут такое дело. Я на днях с девушкой познакомился, а вчера выяснилось, что она вампир.

Лицо Графа переменилось, взгляд приобрел остроту клинка, вынуждая меня поежиться.

— Дальше, — коротко бросил он.

Я принялся рассказывать. Подробности особо не скрывал, да и не получилось бы, откровенно говоря. Координатор моментально реагировал на любые заминки, выжимая всю подноготную. Разговор длился очень долго, Граф вцепился как клещ. Я не сомневался, что на мое знакомство обратят внимание, но не думал, что до такой степени.

— Я думаю, что меня заметили во время встречи с Никифором. Помните, когда я рыкнул на это стадо, — подвел я итог своим размышлениям. И добавил: — Полночи раздумывал, стоит рассказывать или нет.

— Хорошо, что ты не дурак. Такие новости я знать обязан. И что-то мне подсказывает, что заинтересовались тобой немного раньше. Меня очень беспокоит сбежавший упырь. Ты успел отличиться, пока убивали Золушку, а кровосос мог запомнить лишнего. Сделать выводы — дело техники.

— Да что он мог рассказать? Меня едва на ленточки не распустили.

— Но не распустили. Саш, прямой удар такой плетью рубит перевертыша пополам. А ты сколько принял? Я надеюсь, все спишут на наши браслеты, но это будет слишком большое везение. Буду думать. Охо-хо, не было печали. Теперь еще и тебя охранять. — И, видя, что я открыл рот, Граф добавил: — Не спорь. Я все понимаю, но это ненадолго. Два — три дня.