Книга Трава поет - Дорис Лессинг

Потом, когда она услышала рокот грома и шелест листьев, небо осветилось, и она увидела, как из мрака показался силуэт мужчины, который направился прямо к ней, неслышно скользнув вверх по ступенькам. Собаки вскочили и настороженно уставились на человека, приветливо виляя хвостами. В двух ярдах от Мэри Мозес остановился. Женщина могла различить мощные плечи, очертания головы, блеск глаз. При виде его все ее эмоции вдруг смешались, породив в результате чувство дикой вины, вины перед ним, вины за то, что она предала его, переметнувшись к англичанину. Мэри почудилось, что ей стоит только сделать шаг вперед, объяснить, взмолиться, и страх растает. Она открыла рот, собираясь обратиться к туземцу, но в тот же момент увидела, как его рука, сжимавшая длинный изогнутый предмет, взметнулась над головой, и поняла, что опоздала. Мэри позабыла обо всем, что было, а из ее открытого в мольбе рта раздался короткий крик, который так и не успел набрать силу, потому что Мозес, словно клин, вогнал огромную ладонь промеж ее челюстей. Но вопль не стихал, он душил Мэри, продолжая звучать внутри нее, и она, расставив пальцы, подняла руки, чтобы отогнать африканца прочь. И тут удар возмездия нанес и буш, — именно об этом была ее последняя мысль. Деревья, словно звери, бросились к ней, а раскаты грома на самом деле были грохотом их поступи. Сознание полностью отключилось, рухнув под ударами волн дикого ужаса, и в этот миг, из-за руки, что прижимала ее голову к стене, женщина увидела, как на нее. опускается другая рука. Ноги у Мэри подогнулись, и тут небо расколола молния, обрушившись на нее с высоты острой сталью.

Мозес отпустил женщину и увидел, как она покатилась по полу. Мерный барабанный перестук капель по железу привел африканца в себя, и он, выпрямившись, огляделся по сторонам. Собаки у его ног рычали, при этом по-прежнему виляя хвостами: Мозес их кормил, ухаживал за ними, а Мэри их не любила. Африканец тихонько ударил псов по мордам раскрытой ладонью, и собаки, негромко поскуливая, застыли, озадаченно на него глядя.

Начинался дождь. Крупные капли стали падать Мозесу на спину, остужая его. Он услышал, как капает кое-что еще, что заставило туземца перевести взгляд на кусок железа, который он нашел в буше, а потом точил весь день. С лезвия на пол сочилась кровь. Следующие действия Мозеса были любопытны, он словно не знал, что дальше делать. Сперва, будто в страхе, он уронил оружие на пол, затем, приободрившись, подобрал его. Мозес выставил его за веранду, подставив под падающую с небес воду, и через несколько мгновений, убрал из-под дождя. Теперь он задумался, оглядываясь по сторонам. Оружие африканец сунул за пояс, подставил руки под ливень, вымыл их и собрался отправиться к себе в хижину в поселении, чтобы в случае чего заявить о своей невиновности. Но и этот порыв тоже миновал. Мозес извлек оружие, осмотрел его и бросил рядом с Мэри, вдруг охваченный равнодушием, поскольку теперь им овладело иное желание.

Не обратив внимание на Дика, который, хоть и спал совсем рядом, за стенкой, не представлял никакого интереса, поскольку был давным-давно побежден, Мозес перескочил через ограду веранды, аккуратно приземлившись на ноги под дождем. По плечам полилась вода, и в одно мгновение туземец промок до нитки. Погружаясь по икры в грязь, он направился сквозь тьму к хижине англичанина. Остановившись у двери, он заглянул внутрь. Тьма стояла кромешная, но Мозес мог слышать: затаив дыхание, превратившись в слух, он попытался различить сквозь шум дождя дыхание молодого человека, но у него ничего не получилось. Мозес шагнул за порог и неслышно подкрался к кровати. Враг, которого он перехитрил, крепко спал. С презрением туземец повернулся и прошел обратно к дому. Казалось, он собирался пройти мимо, однако, добравшись до веранды, остановился, положил руку на ограду и заглянул за нее. Было темно, слишком темно, чтобы хоть что-нибудь разглядеть. Он стал ждать влажного всполоха молнии, который бы в последний раз высветил маленький домик, веранду, силуэт лежавшей на полу Мэри и собак, что беспокойно кружили вокруг нее, тихо, неуверенно поскуливая. Он ждал и дождался: небо расколола длинная вспышка, залившая окрестности влажным рассветным блеском. Это был миг окончательного триумфа, триумфа столь полного и совершенного, что он вымел из головы все настойчивые мысли о побеге, оставив Мозеса равнодушным. Когда вновь опустилась тьма, он отнял руку от стены и медленно пошел сквозь дождь к кустам. Не угадать, что за мысли — преисполненные жалости, сожаления, или даже обиды, — мешались у него с чувством удовлетворения от свершившейся мести. Пройдя примерно несколько сотен ярдов по вымокшему насквозь бушу, Мозес остановился, повернулся и прислонился к дереву, подле которого возвышался муравейник. Здесь он и оставался, покуда его не обнаружили преследователи, что явились за ним.