Книга Семейное дело - Чарлз Стросс

— Сообразно погоде, — буркнула Мириам. Сама Бриллиана была одета в черное платье, которое оказалось бы вполне уместным и незаметным на любом коктейле с 1960-х по 1990-е годы. В холоде, царившем в редко протапливаемом дворце, это платье казалось чем-то в высшей степени сюрреалистическим. — Послушай, здесь такой чудесный огонь! — По коже у нее бежали мурашки. — А может, на нем можно нагреть побольше воды? Например, для ванны? Я хочу помыться, а затем поесть. — Она подумала с минуту. — А потом ты сможешь подобрать мне одежду на завтра, для встречи и разговора с Ольгой. И для вечернего приема, полагаю. Но прямо сейчас ради возможности помыть голову я готова убить.

Брандмауэр

Оказалось, что в ее «апартаментах» есть ванна. Огромное чугунное чудище на когтистых лапах, напоминавшее бегемота, «проживало» в комнате, которой она раньше не видела, у самой дальней стороны камина-очага. Кроме того, были и слуги, чтобы наполнить ее водой: три служанки и сердитый косоглазый малый, с виду полудурок. Его работа, видимо, состояла в том, чтобы прятаться по углам всякий раз, как его забывали послать загрузить очередную порцию пенсильванского угля.

Подготовка ванны вылилась в массу хлопот, среди прочего в кипячение воды в больших медных котлах на очаге. Пока все были заняты делом, Мириам накинула пальто и отправилась на экскурсию, прихватив с собой Бриллиану в качестве гида и компаньонки. Когда Мириам появилась здесь в первый раз, она засыпала от усталости… а после приема во дворце была еще более глуха и равнодушна к окружающему. И только сейчас оказалась в состоянии полностью оценить обстановку. То, что она увидела, мало ей понравилось.

— Этот дворец, — обратилась она к Бриллиане, — расскажи мне о нем.

— Именно про это крыло? Это так называемая Новая Башня. — Бриллиана следовала на шаг позади нее. — Эта часть дворца достаточно новая, ей всего двести восемьдесят лет.

Мириам подняла глаза, осматривая потолок общей гостиной, куда они вошли. Лепнина представляла головокружительно сложное наслоение зубчатых бордюров и граней, а также разбросанных поверх скрытых под ними балок «букетов» из фруктов и цветов, игриво окружавших огромный крюк, с которого свисала гигантская люстра. Переплеты дверей и окон были сделаны явно без учета размеров человека, а скамьи, расположившиеся возле стен, казались потерянными и одинокими.

— Кому же это принадлежит? — спросила Мириам.

— Разумеется, Клану. — Бриллиана странно взглянула на нее. — Ох, ну да. — Она кивнула. — Точнее, семьям и родственным линиям. Ты слышала про них?

— Вскользь, — призналась Мириам.

— Гм-м… я так и думала. — Бриллиана прошла к дальней двери и там остановилась. — Ты еще не видела комнату для утренней службы?

— Нет. — Мириам последовала за ней.

— Наш предок, Энгмар Ловкач, путешествовал по мирам и многого добился. Его детям не хватало ни ловкости, ни способностей: у него было пятеро сыновей, которые женились и завели детей, и еще шесть дочерей. В их поколении некоторые родственники заключали браки с двоюродными братьями и сестрами (так в те дни предотвращали утрату семейного «таланта»), и дар проявлялся вновь. И не зря — ведь им выпали тяжелые времена: все они оказались на положении простых торговцев. С тех пор мы поддерживали род за счет браков двоюродных братьев и сестер, меняя поколения: три семьи связаны друг с другом по прямой линии, две в каждом поколении, чтобы гарантировать близкие союзы. Всякий родственник, обладающий «талантом», — акционер Клана, которому принадлежит все. Те, у кого нет таланта, но чьи дети или внуки могли бы его иметь, также входят в Клан, но не как акционеры. — Она подождала Мириам около двери, обеими руками подняла тяжелый засов и открыла ее.

— Просто удивительно, — сказала Мириам, вглядываясь в обширное, темное и пустынное пространство.

— Правда, прелесть? — воскликнула Бриллиана, проскальзывая в полуоткрытую дверь, которую придержала для нее Мириам, двинувшаяся следом. — Говорят, эти фрески нарисовал сам Ай.

Мириам прищурилась, глядя на лежащие в пыли величие и славу, на красный шерстяной ковер, на стены с изображениями, тревожно напоминавшими — и все-таки не похожими на традиционные религиозные сюжеты полотен в величайших домах Европы (здесь свисал с дерева одноглазый бог, простирая руки, чтобы благословить собственной мудростью коленопреклоненных несовершеннолетних римских монархов, там перед входом в пещеру расположился пророк, внутри пещеры скрывалось нечто неописуемое).

— Клан владеет этим дворцом на правах доверительной собственности. Его используют те члены семьи, у кого нет домов в столице. Каждая семья владеет пятой его частью — если попроще, одной из башен, — а барон Оливер Хъёрт занимает Большую Башню, осуществляет общее управление и отвечает за поддержание порядка. Думаю, он не очень-то доволен, поскольку лет восемь назад Большая Башня выгорела буквально до стен, а ее восстановление оказалось весьма разорительным, — задумчиво добавила Бриллиана.

— Очень интересно, — пробормотала Мириам, думая: «Да, протяженность здесь около пятидесяти футов». Эта часть дворца, совершенно очевидно, была реконструирована, чтобы превратиться в надежную защиту «двойника», если стена, которую она видела в помещении склада, была там, где, по ее, Мириам, мнению, и должна быть. А значит, ее собственное убежище в этом дворце куда менее безопасно, чем полагал Энгбард. — Почему же меня разместили именно здесь?

— М-м… барон Оливер отказался принять тебя как гостью! — вымолвила Бриллиана со слабой напряженной улыбкой. На минуту Мириам растерялась, затем осознала, что это для девушки было ближе всего к гневу, проявления которого Мириам могла бы от нее ожидать. — Но это так несправедливо с его стороны… чистая зловредность!

— Я уже привыкла, — сухо заметила Мириам. Она оглядела огромную пыльную залу для приемов и даже вздрогнула от холода, сочившегося сквозь камни стен. Ставни закрыты, тускло светят масляные лампы в огромной люстре, но, несмотря на это, температура как в холодильнике. — А кстати, что он имеет против меня?

— Все дело в происхождении. Твоя мать была замужем за его старшим братом. Таким образом, ты должна наследовать акции Торолд-Хъёртов. То есть наследовать башню, на бесконечную реставрацию которой он потратил столько средств. Герцог Энгбард преследует личные цели — поставить Оливера на колени и удерживать так много лет, а возможно, подумывает и о том, как с твоей помощью спровоцировать барона на непростительное вероломство.

— Вот дерь… — Мириам повернулась лицом к молодой спутнице. — А ты? — требовательно спросила она.

— Я? — Бриллиана подняла тонкую руку, прикрывая рот, словно пыталась скрыть смех. — Я в немилости, особенно с недавних пор, из-за того, что назвала Падрига, молодого барона Оливера, прыщавой жабой! — Она неловко пожала плечами. — Матушка услала меня подальше от дома, сначала к герцогу, а затем в окружение барона в расчете на то, что там будет подходящее общество, в котором вполне могла бы подрастать молодая девица. — На минуту вспышка почти готовой вырваться наружу ярости, словно молния, осветила ее лицо. — Вероятнее всего, рассчитывая на то, что он будет воспитывать меня хлыстом.