Книга Malaria - Андрей М. Мелехов

— Ну, может, чуть больше! — охотно согласился светловолосый гигант. — Короче, отметелил я его как полагается! А в конце еще и поблагодарил: «Спасибо, мол, сэнсэй, за преподанную мне науку! Всегда теперь помнить буду, как вы учили стойко боль переносить, да мордой в пыль мужественно падать!». Все его ученики, наверное, будут до конца своей жизни этот момент с удовольствием вспоминать!

— Да уж, — подтвердил его товарищ, — может оказаться, что у многих из них это событие окажется самым приятным воспоминанием! Но я так понимаю, что «камарада инштрутор» тебя заложил куда надо!

— Угу! — посерьезнел Рома. — Преподнес как избиение! И на грудь, мол, ногами прыгал, и скальп пытался снять! Конечно, свидетелей куча, но у меня с замполитом из-за его молодой жены отношения не сложились, и теперь надо доказывать, что я не верблюд! Ну ничего, как говорил вождь всех народов, прячась в бомбоубежище: «Враг будэт разбыт, а побэду поставим раком!». Дальше реки Куиту не пошлют! Кстати, а наша общая знакомая Галя случайно не прибыла? А то бы я и с ней повидался! Провел бы, так сказать, рукой по знакомым струнам!

— Нет, я без Гали! — с облегчением ответил Лейтенант, мысленно удивляясь мужскому всеядию своего товарища. — А ты слышал, что ее муж пропал?

— Это кто? Пожилой такой, симпатичный? Семеныч? Мне он нравился! Даже стыдно было его жену трахать! Но я мужественно переборол себя!

— Да, он!

— Слушай, как это пропал? Я ведь его сегодня видел!

— Да ты что? Может, это и не он был?

— Ты забыл, какая у меня память?

Действительно, военный переводчик Роман славился на своем курсе феноменальной способностью запоминать слова, числа и лица. Как-то на спор он с одного прочтения сумел пересказать речь Горбачева на очередном то ли пленуме, то ли съезде. Учитывая стиль товарища Генерального секретаря и его манеру прятать смысл в наслоениях слов и оборотов, после сего подвига Рома стал признанным чемпионом Военного института в этом виде спорта.

— И где ты его видел?

— А возле посольства! Я туда ходил завещание оформлять. Чтобы мои сбережения, если что, достались маме, а не Внешэкономбанку сэсэсэра! Он был в гражданке, садился в шикарную иномарку с кондиционером вместе с каким-то дипломатом! Я еще поздороваться хотел, да подумал, что это будет с моей стороны слишком уж цинично! Ну понимаешь, из-за Гали!

Лейтенант кивнул, обдумывая услышанное. Прямо скажем, все это плохо укладывалось в его голове. Неужели Семеныч действительно переметнулся к ГБ? Но зачем было исчезать? Зачем прятаться от своих?

Тут из темноты на голоса молодых людей вышел их общий знакомый — переводчик Гоша, выпускник факультета романо-германской филологии Киевского университета. Он был смуглым, голубоглазым и темпераментным парнем. Своими повадками и манерой смотреть — немного повернув набок голову с несколько выдающимся носом — Гоша ужасно напоминал птицу. Не случайно однокашники по переводческому отделению ласково прозвали его Пахарито.[29]До последнего момента он подвизался переводчиком на базе советского военно-морского флота в Луанде, где мирно ржавел большой десантный корабль на случай немедленной эвакуации советских граждан из страны пребывания. Наподобие тех, что пришлось в свое время пережить советникам и специалистам, работавшим в Сомали и Египте.

— Привет орлам! — приветствовал его Рома, намекая на прозвище, которое самому Гоше совсем не нравилось.

Пахарито как сорока повернул голову, подозрительно посмотрел на насмешника и вместо приветствия спросил:

— Мужики, хотите я вас в ночной клуб свожу? А? У меня и машина есть!

В ходе недолгого рассказа Гоши выяснилась причина его внезапного предложения. Оказывается, в жизни «птенца» одновременно происходили два важных события. Во-первых, референт внял наконец его просьбам и перевел Пахарито с непыльного, но скучного места на полную приключений должность в управлении бронетанковых войск. Во-вторых, его жена Света получила разрешение на прибытие к мужу в Анголу. По словам Гоши, ради своей красавицы-супруги он был готов на многое. Так, он почему-то решил, что унитаз, находившийся в санузле его последнего места обитания, должен был непременно перекочевать и в новое жилище в здании, в просторечье называемом «Кукой». «Кука» была огромным многоквартирным домом с давно погасшей неоновой рекламой одноименного пива на крыше. Увидев недоуменное выражение лиц своих приятелей, Гоша занервничал и по-птичьи забегал вокруг них, выстреливая скороговоркой аргументы:

— Финский! Прикидываете? Новый! До меня там наемник из Бельгии жил! Так ему всю сантехнику поменяли!

— Так ты что, и смесители сп…здить решил? — с уважением спросил Рома.

— Да нет! — махнул рукой Гоша. — Смесители я на соседней вилле поснимал! А вот унитаз такой только здесь! Поможете снять? А то я один не справлюсь!

Посмеявшись, Лейтенант и Роман согласились решить сантехническую проблему птичьей четы. Гоша, воодушевленный их согласием, с энтузиазмом вел «Волгу» своего хабира в направлении базы. Миновав ангольский, а потом и советский КПП, дребезжащая колымага подъехала к длинному ряду совершенно одинаковых вилл. Было очень тихо и пустынно.

— Все ушли в клуб, кино смотреть! — тихим шепотом заговорщика объяснил Гоша. — Как по заказу!

Играя в подпольщика, птицеобразный человек не стал включать свет в своем бывшем жилище. С фонариком в руках, он короткими сорочьими перебежками повел старательскую партию в сумрачную глубь бунгало, наполненную запахом прели. Наконец вереница ночных расхитителей гробниц приблизилась к ванной комнате.

— Здесь! — сдавленным шепотом произнес Гоша и сверкнул в темноте безумными глазами.

— Пахарито, мать твою, ты когда последний раз свой унитаз-то чистил? — возмутился Рома, зажимая нос.

Но делать было нечего — мытый или немытый, но унитаз надо было снимать с насиженного в прямом смысле места. Лейтенант остался стоять на стреме. В свойственной ему философской манере он не мог не отметить весь комизм ситуации. В десятке тысяч километров от Родины, под сверкающими звездами африканского неба, трое офицеров советского Генерального штаба по локоть в унитазной грязи неизвестно зачем тырили подержанный сантехнический прибор у многострадального народа Анголы. Спустя какое-то время согбенные фигуры потащили свою закутанную в пленку ношу к багажнику «Волги». Когда вся честная компания уселась в автомобиль, а Гоша уже начал нелегкий процесс борьбы с полусдохшим стартером, Роман посмотрел на лобовое стекло и потрясенно вымолвил:

— Бля, нас краской облили!

Действительно, на стеклянной панели красовалось огромное белое пятно, полностью блокировавшее какую-либо возможность рассмотреть дорогу впереди.

— Да ты что! Какая краска! — откликнулся Гоша, рассмотрев внезапную напасть. — Это цапли насрали! Те, что на пальмах живут! Гребаные птицы!