Книга Торговцы жизнью - Николай Басов

Но тут он оказался под куполом серого Полдневного неба. Вода несильными потоками сходила с боков субмарины, а Квадратный, хитрый малый, уже стоял на ее палубе, осматриваясь по сторонам, будто был одной из надстроек… Ростик попытался крикнуть, чтобы старшина помог ему, но не сумел, и дыхательный шланг мешал, и вода вокруг еще бурлила. Что же, неужели он не видит, удивился Ростик, что меня сейчас утащат?..

И вдруг оглушительный, такой, что сознание практически померкло, удар обрушился на весь мир разом. Ростик понял, что его глаза еще открыты, хотя он ничего не видит, лишь край серого неба, по которому бежит странная туча, нет… Это не туча, это вода попала ему на лицо, вернее, у него почему-то сломалась маска, и теперь в ней нет стекла…

Он очнулся, когда субмарина тащилась вперед, рассекая воду, как хороший кит. Над ним виднелись какие-то лица, и приятный, теплый ветерок обдувал тело. Оказалось, он лежал на горячей стальной обшивке субмарины, и Квадратный что-то говорил ему, но Ростик не слышал слов. Он собрался с духом и прошептал:

– Говори громче, я не слышу.

– Вот и хорошо, – как сквозь неимоверно толстый слой ваты, донеслись до него слова старшины. – А то я уже было подумал…

– Что произошло? – Ростик попробовал подняться, но ему удалось лишь сесть, и тогда Пестель подтащил его к рубке, прислонил спиной к наклонной поверхности.

А Квадратный говорил:

– Пока Пестель подлодку зачаливал, я пытался тебя вытащить, но они очень сильные… Тогда я сорвал гранату, бросил, но… Видать, слишком близко попал, понимаешь, хотел глушануть их как следует. И тебя тоже, видимо, задел. Зато они сразу отцепились, и я тебя вытянул.

– Он даже с лодки сиганул, когда понял, что ты ничего не соображаешь и тонешь… – высказался из-за плеча старшины Пестель. Одно стекло его очков было почему-то разбито.

Ростик вдруг улыбнулся, от этого заболела голова, но он не удержался и рассмеялся еще сильнее. А потом вдруг принялся хохотать как заведенный, хотя в его смехе было что-то истерическое. Ему вдруг стал вторить Пестель, а потом и обычно неулыбчивый старшина. Прыская, как девчонка, он спросил:

– Ты чего?

– Глушанул, – ослабев от смеха, Ростик едва мог говорить. – Глушанул со мной вместе…

– Я же не хотел!

Они уже не смеялись, они ржали, чуть не катаясь по обшивке подлодки, держась за животы, вытирая слезы, хлопая друг друга по плечам, по головам. Они остались живы, и все получилось, как было задумано. Им было от чего веселиться, хотя мозги в голове Ростика подрагивали при каждом движении.

Отсмеялись, посерьезнели. Все было ясно, они возвращались, враги остались сзади, они все почти уцелели, если не считать эту неприятную, неожиданную глухоту Ростика. Но это должно было пройти, Рост, как сын своей матери, знал, что это пройдет. Главное – он все-таки слышит, а значит, барабанные перепонки не порваны.

Куда как интересно должно было получиться с этими русалами. Вот только непонятно, хорошо, что они встретились, или нет?.. М-да, трудновато думать об этом сразу после контузии. Но он непременно решит эту проблему, вот поспит немного и решит. Ростик и не заметил, как провалился в глубокий, похожий на беспамятство, но целебный сон. Все-таки это было не беспамятство, а значит, он уже выздоравливал.

Глава 28

За спасение субмарины ребятам никто особых почестей не воздал. Почему-то все решили, что так и должно было получиться. И даже то, что никто не погиб, хотя могли бы, тоже не произвело на остальных одесситов большого впечатления.

Подлодку выволокли на берег, и Полик, который сделался ее главным опекуном, принялся за дело, во время ужинов лениво поругивая и Роста, и Квадратного, и даже иногда Пестеля. Оказалось, что некоторые заклепки срезались и листы обшивки отошли от шпангоутов, пара плексовых иллюминаторов треснула, а движок вообще находился в предсмертном состоянии. Впрочем, это было как раз неудивительно – стоило вспомнить, как его лихо остановили рыболюди, оставалось только удивляться, почему он не сгорел.

Капитан Дондик, получив детальное описание всех событий, приказал сделать подробную карту той части залива, что примыкала к берегу пернатых. А потом несколько вечеров просидел над ней, рисуя какие-то линии и кружочки. Наконец он высказался, что если и начинать боевые действия по всем правилам, то удар следует нанести в район, откуда их прогнали наездники страусоподобных птиц.

Ростик за несколько дней ремонта субмарины окончательно восстановился. Глухота прошла, страх перед неожиданной смертью, пришедшей из-под воды, – тоже. Теперь ему хотелось подумать, хотя иногда, особенно почему-то на солнце, очень болела голова. Решившись высказаться, для первого обсуждения своей идеи он выбрал Пестеля. Найти долговязого очкарика не составило труда, он, конечно, просиживал в своем сарае в конце порта.

– Слушай, Пестель, – начал Ростик без предисловий, – что ты думаешь о нашем столкновении с русалками?

Пестель шмыгнул, тыльной стороной руки поправил очки на потном носу и ответил в том смысле, что получилось у них, то есть у людей, не очень здорово – лодку чуть не потеряли, и вообще…

– Ты не понял – я о том, что война нам не нужна. С русалками нужно договариваться.

– Пойди скажи это Дондику. Он тебя живьем за металл съест и, может быть, правильно сделает. Если из этих градин можно делать гравилеты…

– Слушай меня внимательно, – Ростик еще не разозлился, но чувствовал, что закипает. – У нас более трех десятков гравилетов стоит, и на них этого металла больше, чем нам понадобится в ближайшие два года.

Пестель оторвался от своих манипуляций над довольно сложной батареей стеклянных колбочек и реторт, вероятно, контрабандой доставленных из Боловска, и поднял голову.

– Ты считаешь, что мы тут повторяем вариант Рельсовой войны?

Ростик вздохнул с облегчением. Кажется, биолог начинал врубаться.

– В общем, еще нет. Все-таки потеря десятка людей – не идет в сравнение в тем, как мы потеряли тогда полгорода. Но если эти дураки из Белого дома постараются… А главное, мы все равно не сумеем контролировать эти плантации. Рыболюди всегда будут нас опережать – соберут урожай раньше или запустят какую-нибудь хворь на эти ракушки. Они же их знают, как мы знаем… ну, например, пшеницу. Это наша культура. А ракушки – их плантация, их хлеб.

– По тому, как они действовали с нашей подлодкой, они не очень смышленые.

– Достаточно смышленые, чтобы учиться. А война может оказаться такой долгой, что не только подлодки уничтожать научит. К тому же, мне кажется, они и не хотели нас сразу приканчивать – им было интересно взглянуть, кто это к ним в гости пожаловал, понимаешь?

Пестель задумался. Походил, вымыл руки в каменном корыте, которое отыскал где-то в брошенных домах и с помощью охранников приволок к себе.

– Я еще ничего не решил, – сказал он, задувая под одной своей колбой небольшой костерок из лучин, который использовал, вероятно, вместо газовой горелки. – Но пропустить твой разговор с капитаном не хочу. Пошли, он наверняка крутится в мастерских.