Книга По рукоять в опасности - Дик Фрэнсис

— Да.

— Какая жалость, что сэр Айвэн умер. Я видела его перед этим, он что-то искал во дворе.

— Во дворе? — удивился я. — Что он мог там искать?

— Он был так расстроен. Ах, какое несчастье!

— Расстроен? — спросил я, делая вид, что мне это интересно. — А когда это было?

— В ту самую ночь, когда он умер.

Она заметила, как я сразу насторожился, и растерялась.

Я поспешил успокоить ее:

— Нет-нет, не волнуйтесь, все в порядке, миссис... Простите, но я не имею чести знать ваше имя...

— Холл, Конни Холл.

— Миссис Холл, прошу вас, продолжайте. Скажите мне, что происходило в ту ночь, когда умер сэр Айвэн, что вы тогда увидели?

— Я пошла прогуляться с моей собачкой, я всегда выхожу с ней на прогулку в это время.

— Да-да, конечно, — кивнул я, поощряя ее.

— Возвращаюсь домой, — продолжала миссис Холл уже более уверенным голосом, — и вижу: сэр Айвэн, в халате поверх пижамы, и такой... такой раздраженный. Да, другого слова и не скажешь, — раздраженный.

— Миссис Холл, — сказал я, с трудом сдерживая свое нетерпение, — а вы не знаете, отчего он был раздражен?

Она уже почти совсем успокоилась и теперь даже была довольна, что у нее нашелся слушатель, да еще такой внимательный.

— Знаете, это было так не похоже на него. В пижаме! Я даже сначала не узнала его и говорю — да стараюсь построже — мол, уходите и оставьте в покое мусорные мешки. Я ему так сказала, потому что он копался в этих мешках. Тут он обернулся, и я узнала его. А он спрашивает: «Миссис Холл, не скажете ли мне, когда убирают мусор?» Представляете, в десять часов вечера! Я, конечно, говорю, по утрам в понедельник, среду и пятницу. У нас здесь с этим хорошо, сами знаете, не то, что где-нибудь на окраинах да на задворках. Там-то уберут мусор раз в неделю — так и то хорошо. А сэр Айвэн как раз разрывал в это время один из таких мешков, прямо ногтями, а потом заглянул туда и начал что-то искать. Он был такой... такой расстроенный, прямо вне себя... Я говорю ему, может, вам помочь, а он... он... Миссис Холл не могла продолжать, взволнованная тем, что вспомнила в эту минуту, и выпила бокал шампанского до дна.

Зная, что Крис стоит у меня за спиной, я, почти не оборачиваясь, забрал у него бокал, доверху наполненный шампанским с искрящимися в нем пузырьками.

— Не понял! — воспротивился он.

— Возьмешь другой, — сказал я ему и, снова повернувшись к миссис Холл, забрал у нее пустой бокал, а ей отдал бокал Криса.

— Для меня это слишком много, — сказала она.

— А что искал сэр Айвэн в этих черных мешках? — спросил я у нее. — Он не сказал вам?

— Это было так странно...

Я ждал, стараясь поощрительно улыбаться миссис Холл, пока она маленькими глотками пила вино.

— Он сказал, что ищет какую-то пустую коробку, — нахмурясь, продолжила она. — Я спросила, что это за коробка, а он ответил, что Лоис, наверное, куда-то девала ее. Сэр Айвэн был ужасно огорчен.

— А что это за коробка, он не говорил?

— Из-под салфеток, кажется. А может, и нет, боюсь соврать. С чего бы сэр Айвэн так волновался из-за пустой коробки из-под салфеток?

Я все понял. Что же там было записано, на дне этой коробки?

— Вы моей матери не говорили об этом? — спросил я миссис Холл.

— Нет. — Миссис Холл отрицательно покачала седеющей головой. — Не хотела ее волновать. Сэр Айвэн так ничего и не нашел и вошел в дом. Дверь осталась открытой, а когда он уходил, то сказал, что еще поищет на кухне. Я пожелала ему спокойной ночи и пошла к себе. Представляете, какой ужас — на другой день узнаю, что сэра Айвэна больше нет в живых!

— Да, это ужасно... Но зачем он искал эту коробку? Он не сказал вам?

— Нет, но он как будто говорил с самим собой, сердился, что Лоис вечно переставляет все с места на место.

— И больше ничего?

— Нет. Ах, бедный сэр Айвэн! Он так волновался, был сам не свой, иначе стал бы он разве ночью, в халате, рыться в этих мусорных мешках?

— Да, конечно, все это очень странно... Спасибо вам, миссис Холл, что рассказали мне обо всем... Как вам понравилась копченая лососина?

Я насобирал для нее тарелку конфет. Пока я занимался этим, она говорила с кем-то из соседей, а чуть погодя я увидел ее возле Пэтси. По жестам миссис Холл и выражению ее лица нетрудно было догадаться, что она рассказывает Пэтси то же, что и мне. Сам не знаю отчего, но я почувствовал смутное беспокойство.

Рядом с Пэтси, слушая миссис Холл, стоял Сэртис. Наши взгляды встретились. У Сэртиса были такие свирепые глаза, что Крис шепнул мне на ухо: «Ого, берегись».

Психопат, подумал я, отводя взгляд от Сэртиса. Потенциальные убийцы необузданны и не подвластны доводам рассудка. Мало того, что Сэртис дурак, он мне казался еще и неуравновешенным и взрывоопасным, как водород.

Дядя Роберт тоже заметил грубую демонстрацию Сэртисом лютой ненависти ко мне. По сравнению с длительным антагонизмом Пэтси эта ненависть напоминала стремительно раздувшийся воздушный шар.

— За что он тебя так ненавидит? — спросил встревоженный дядя Роберт.

— За то, что не меня заперли в деннике конюшни у Эмили.

— Скажу тебе откровенно, ты поступил тогда скверно.

Я пожал плечами:

— А что мне оставалось делать?

— Представь меня своей подруге, — сказал дядя Роберт, взглянув на Криса.

— О! М-м-м... Лорд Кинлох, — сказал я Крису. — Кристина. — Это я сказал уже дяде Роберту.

— Как поживаете? — спросил Кристину дядя Роберт.

Крис молча кивнул головой, не без щегольства выставив напоказ свои гофрированные манжеты. Дядя Роберт насмешливо взглянул на меня. Ответной улыбкой я постарался все объяснить ему. Крис же буквально приклеился к моей спине.

Гостиная постепенно пустела. Остались лишь родные и близкие покойного и люди, непосредственно причастные к его делам. Предстояло неформальное ознакомление с завещанием, поскольку оно в целом не раз обсуждалось и всем присутствующим было хорошо известно: пивоваренный завод наследует Пэтси, а все остальное состояние переходит пожизненно к моей матери, а потом — к Пэтси. Напрасны были опасения Пэтси. Айвэн никогда не отказывался от обещаний, данных дочери. Но Пэтси и сейчас не чувствовала себя хоть сколько-нибудь виноватой передо мной. Наоборот — она всячески старалась выставить напоказ свое торжество.

Оливер Грантчестер, как всегда, громогласный и властный, счел само собой разумеющимся, что руководить этой полуделовой встречей должен именно он. Откашлявшись, он повторял: «Внимание, внимание, дайте мне слово», — пока ему не вняли и не приготовились выслушать.