Книга Гоблины. Жребий брошен - Андрей Константинов

Пришедший в себя Федька, зарычав, бросился на Ольгу. Та, в полуприсеве лихо ушла с линии атаки («помнят ноженьки! помнят родимые!»), умудрившись ещё и провести подсечку — амбал нелепо рухнул, громко клацнувшись о землю своей, выдвинутой далеко вперёд челюстью. (Последняя, согласно теории Ламброзо, является характерным признаком классического дегенерата). Пока секундами Федька приходил в себя, Прилепина успела не только зачерпнуть в ладонь горсть песку, но ещё и изобразить подобие боевой стойки томящейся мартовской кошки.

Истошно завопила Настя. Это Федька, распрямившись, быстро сунул руку в задний карман и возвратил её с уже «готовым к работе» ножом-выкидухой. С безумным взглядом, отчаянно матерясь, он медленно двинулся к Прилепиной. И явно не с намерением просто попугать. Кирилл, пошатываясь, сделал было попытку прийти на помощь, но Ольга, огрызнувшись («Кира! Уйди! Не лезь!»), пресекла сей благородный порыв, продолжая чего-то выжидать.

Через пару секунд стало понятно — чего: Прилепина вдруг метко швырнула в лицо амбалу песок. Федька буквально на мгновение потерял ориентацию и этого времени оказалась вполне достаточно: прыгнув с места, Ольга, заученным движением выкрутила руку с ножом, взяв на болевой. Раздался неприятный характерный хруст кости и амбал, завопив от боли, выронил нож.

Всё! Как говорится, «Партия, Валерий Михайлович!». Напоследок ассистент кафедры природопользования Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого Иоланта Николаевна Прилепина придала Федьке должное ускорение чуть пониже спины и тот, подбитым «юнкерсом», снова взрыхлил почву своей мощной челюстью.

— А-а! Ты мне руку сломала, тварь! — донеслось из сбитого самолета. — А-а, падлы, замочу, всех порешу!..

Ольга, бесконечно устало, подошла к продолжающему пребывать в прострации и охренении Коляну, и присев рядом на корточках, вкратце обрисовала ему сложившуюся дорожно-транспортную обстановку:

— Значит так: медпункт в Сиверском работает круглосуточно. Вот, — она порылась в карманах и кинула потерпевшему смятый полтинник, — на попутку должно хватить. Пробухаете — ваши проблемы… Да и передай своему товарищу, что нож с его пальцами, мы забираем. Если кто-то из вас еще раз призрачно замаячит у нас на горизонте, нож сразу уйдет в милицию. А выкидуха эта — явно палёная. Всё ясно?

— Да-а-а, — просипел Колян, явив собой человека с понятиями.

— Вот и отлично! — Прилепина поднялась, отряхнулась и повернулась к студентам, которые всё это время наблюдали за ней с нескрываемым восхищением: — Кирилл, Настя! Пошли отсюда

Не дойдя до базы метров сто, они свернули к реке — показываться на публике в таком виде было бы весьма неразумно. Подвернув джинсы, Кирилл зашел по щиколотку в воду и принялся замывать следы крови на лице и на одежде, а Прилепина с Настей без сил опустились в траву. Девушку колотило мелкой дрожью, в глазах стояли слёзы.

— Ну, перестань, Настя. Не надо. Всё кончилось. Теперь-то уж чего реветь? Слышишь?

— Сл-слыш-шу. Не будд-ду.

— Вот и умница. Расскажи-ка мне лучше: как всё случилось?

Продолжая вздрагивать-всхлипывать Настя начала рассказывать:

— Мы с Киркой просто пошли прогуляться. Перед сном. А тут — эти двое!.. Это всё придурошная наша накаркала…

— Какая придурошная?

— Да Райка. Мы еще до ворот не дошли, а она уже несётся на перехват. Орёт: «куда пошли? нельзя в лес ходить! там маньяки водятся!» Идиотка!.. В общем, идём мы с Киркой, никого не трогаем, а там, на поляне, эти двое сидят, водку пьют. Мы хотели их молча обойти — они за нами. Тот, который Колян, говорит: «Во, на ловца и зверь бежит. Раз студенты наших баб портят, то и нам негоже отставать. Око за око… — Настя покраснела, доканчивая, — член за член».

— Понятно, грамотные попались. Газеты читают.

— Иоланта Николаевна, так вы думаете, это всё из-за вчерашней статьи?

— Естественно. Ладно, всё хорошо, что хорошо кончается. Только, Настя, чур, уговор: про наше приключение — никому! Ни полсловечка! Не стоит лишний раз панику наводить. И так все на взводе, с этими знаками дурацкими на стенах. Блин, узнать бы чьих рук дело! Самолично бы эти самые руки поотрывала!

Настя как-то странно отреагировала на последние ольгины слова и смущённо отвела взгляд в сторону. Но потом, не выдержав, спросила, заинтригованная:

— Иоланта Николаевна, а где вы научились так классно драться?

— В институте два года на секцию дзюдо ходила, — на автопилоте сочинила легенду Прилепина. — С тех пор, видимо, что-то в памяти осталось. По глупости своей мечтала стать сильной и независимой.

— А почему по глупости?

Ольга посмотрела на девушку с лёгкой грустью:

— Потому что на самом деле сила женщины — в слабости. Да и в независимости, Настя, если честно, тоже ничего интересного нет…

Ленинградская обл.,

дер. Даймище

учебная база Гидромета,

10 июля 2009 года,

пятница, 17:20

В среду вечером Мешок Ольге так и не отзвонился. («А ведь обещал!») Не объявился он и на следующий день: ни по телефону, ни по электронной почте. И это при том, что Ольга («как дура!») полночи перенабивала принесенные Гронским убойные материалы по должностным злоупотреблениям местных муниципальных князьков. С утра отправила Андрею тяжеленный файл и — как в пустоту. («Хоть бы спасибо сказал!») После обеда, не выдержав, взялась набирать его сама, но абонент в течение нескольких часов был устойчиво недоступен. Встревожившись, Ольга в конечном итоге дозвонилась до конторы. Дежуривший по отделу Крутов пояснил-успокоил, что Мешок весь день в отделе не объявлялся, ибо, по слухам, они вместе со Жмыхом участвуют в реализации некоей секретной разработки по линии уголовного розыска. («Но хотя бы просто позвонить и в двух словах объяснить — что, сложно было?!») В общем, под занавес дня вчерашнего настроение у Ольги совсем испортилось. И то сказать: одни занимаются интересной, опасной, а главное — полезной работой. Реальным делом. А другие в это самое время пасут бестолковых студентов, выпаривают осадок и рассчитывают относительную невязку теодолитного («будь он неладен!») хода. Одна лишь интрига-загадка с рисунками этими настенными и существовала. Да и та сегодня, похоже, разрешилась. Причём, самым банальнейшим образом.

Мешок объявился ближе к вечеру пятницы, когда бригада № 2 практически отмучилась с нивелирной съемкой. Мобильник пропел пронзительным голосом Саши Васильева — именно эту грустную песню Прилепина поставила на вызовы Андрея, — и Ольга быстренько отошла на безопасное от студенческого народа расстояние: «Будь на чеку, в такие дни подслушивают стены!»

— …Ну, Ольга! — возбуждённо ворвался в эфир голос Мешка. — У меня просто нет слов! Одни буквы и междометия!

— Между прочим, я вам вчера весь день звонила, — обиженно проворчала Прилепина. — И сегодня целое утро тоже!