Книга Любящее сердце - Мэри Бэлоу

– Я не это имела в виду, – сказала она.

Он молча смотрел на нее и ждал пояснений.

– Ты действительно говорил правду? Габриэль, прошу тебя, я должна знать правду. Если ты сказал так лишь потому, что я хотела это слышать, и повторишь вновь по той же причине, я все равно скоро почувствую ложь. Честнее сказать, что ты желаешь мне добра и готов выработать вместе со мной взаимоприемлемое соглашение. Так ты действительно сказал то, что чувствуешь?

– Я люблю тебя больше, чем жизнь, – повторил он.

– Правда?

Она склонила голову набок и пристально вгляделась в его лицо. Она дала ему шанс выйти из затруднительного положения, не будучи жестоким. Но он снова повторил свои слова.

– Тогда, Габриэль, у нас может кое-что получиться, потому что я тоже тебя люблю. Ты устроил так, чтобы я могла жить с тобой вместе и все же отдельно от тебя, но меня это не радует. Я хочу жить с тобой.

Он отвернулся. Она не сразу поняла, что он плачет.

– Габриэль, – испуганно проговорила она, тронув его за плечо, – не надо.

– Не может быть, чтобы ты действительно захотела простить меня, Дженнифер. Этот мой грех будет стоять между нами до конца наших дней.

– Вот тут ты не прав, – сказала она и, подойдя к нему вплотную, отважно обняла его обеими руками. – Мы повторяем эти слова каждое воскресенье, когда молимся в церкви. «И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим». Разве нет? Но мы редко отдаем себе отчет в том, что говорим. Каждый из нас бывает эгоистичен. Каждый из нас порой забывает о том, как его поступки отражаются на чувствах других. И что греха таить, мы порой используем людей. Человек грешен. Мы все нуждаемся в том, чтобы нас прощали, и должны уметь прощать. Мы хороши настолько, насколько крепка наша совесть. А у тебя с этим все в порядке. И знаешь, если не брать в расчет, что ты сейчас страдаешь и исполнен презрения к себе, я рада, что так случилось, Габриэль. Если бы не ты, я могла бы выйти за Лайонела и страдать всю жизнь. И я никогда не узнала бы и не полюбила тебя. Когда я говорила, что хочу сохранить наш брак, я имела в виду брак полноценный, все, что его составляет.

Он обнял ее за плечи и, наклонившись вперед, коснулся своим лбом ее лба. Глаза его были закрыты.

– Если… – с трудом переведя дыхание, сказал он и осекся. – Я провел день с мыслью, что я тебя потерял. Я смел лишь надеяться, что ты захочешь от меня ребенка, прежде чем покинешь навек.

– Десять, Габриэль, – сказала она, приподнимаясь на носки так, чтобы встретиться с ним губами.

– Смотри, чтобы я не поймал тебя на слове, – сказал он и вдруг засмеялся. – И я надеюсь, Дженнифер. Должен признаться, что нам придется трудиться не одну ночь, чтобы зачать ребенка.

– Бесстыдник, – прошептала она, покрывая поцелуями его шею и подбородок. Должно быть, вчера и позавчера, перед тем как пойти к ней, он побрился, а сегодня – нет.

– Я пыталась уснуть и не смогла, – шепотом продолжала она. – Ты сотворил со мной ужасную вещь, Габриэль. Ты провел в моей постели всего две ночи, и теперь я не могу спать без тебя.

– Ты уверена, что думаешь лишь о том, как уснуть? – спросил он, расстегивая ее ночную рубашку.

– Ну, может быть, после и перед тем, как…

– После и перед… чем?

– После того, как ты будешь любить меня, и перед тем, как ты снова станешь заниматься со мной любовью, и так далее, и так далее.

– Господи, ты хочешь сделать из меня инвалида?

И вдруг оба они рассмеялись. От души. И обняли друг друга так крепко, будто век не хотели отпускать.

– Боже!.. – пробормотал он хрипло. – Великий Боже!

– Аминь, – сказала она, улыбнувшись. – Это, наверное, была молитва?

– Да, – ответил он, – все верно.

Она потерлась щекой о его щеку.

– Я думаю, – сказал он, – нам пора начинать, любовь моя. Заниматься любовью, и любить друг друга, и жить друг с другом и друг в друге, делать все то, что делают счастливые семейные пары. Моя кровать подойдет для начала?

Она кивнула и, глядя ему в лицо, ждала, пока он снимет с нее рубашку, а затем просунула руки под его халат.

– Подойдет, если ты будешь там вместе со мной.

Они легли рядом, и он обнял ее за плечи и повернул к себе лицом.

– Вот это действительно хорошая мысль, любовь моя.

Она чувствовала тепло его тела, тепло его губ и нарастающую страсть. Она знала, что обрела дом и себя, что находится там, где хотела быть всегда и где ее никогда бы не было, если бы не довольно грязная игра.

Жизнь – странная штука.

Но там, где бал правит страсть, для философии не остается места.